Общее ознакомление со словом "архэ" в эллинской культуре Хюбнер заканчивает следующей банальной сентенцией Мирчо Элиаде:
"...мифы образуют парадигмы всех значимых человеческих действий".
Ценность приобретений от этого высказывания для читателя примерно такая же, как от слов: "Земля вертится...".
Если бы наши горе-ученые могли раскрыть слово "значимых", которое они употребляют походя.... А ведь в нём вся загвоздка!
И мы переходим к пункту...
2. Архе как последовательность событий мифических субстанций
Вообще, одного этого заголовка достаточно, чтобы захлопнуть книгу, и не тратить на неё более свое время.
Во-первых, Архэ, или Начало, не может быть последовательностью, - корень слова "последовательность": "после"; то есть, после начала.
Во-вторых, не может быть мифических субстанций, поскольку о субстанциях нет, и не может быть исторических преданий.
В-третьих, слово "субстанция" несовместимо со словом "событие". Можно представить себе событие Французской Революции, или Троянской войны, но невозможно представить себе событие субстанции!
Впрочем, вместо обещанной последовательности в первых строках на роль "архэ" Курт приглашает платоновскую идею. На том основании, что в "поздней греческой философии" якобы "повсюду можно найти следы мифического мышления".
В переводе на нормальный язык речь должна, наверное, идти об отголосках мифов, но не о "мифическом мышлении", которого не существует в принципе.
Но, предположим.... Всё равно идея крайне далека от субстанции. Приравнять идею к субстанции - всё равно, что отождествить скульптуры Фидия с мрамором, из которого они изваяны.
Пример Фидия как нельзя лучше подходит для уяснения содержания платоновского термина. Буквально, "идея" - это "видимое". В платоническом представлении ИДЕЯ есть воплощаемый образ, который Фидий ВИДИТ духовными очами в своем стремлении к Прекрасному. Он его видит, и потому это есть идея, или видимое.
Быть Архэ, или Началом, Идея в принципе не может. Акт узрения Фидием Прекрасного может быть начальным событием, или архэ. Но идея, или видимое им, не рассматривается как начало.
Разумеется, нашего героя Курта Хюбнера такие пустяки вовсе не затрудняют. Нужно лишь подменить отношение Образа и Воплощения отношением Целого и Части. Оказывается, "Лаокоон" Фидия - это не воплощение зримого Фидием ментального образа в мраморе, а - часть мрамора. Или, на худой конец, часть Фидия, - но не как лица, а как делимого Нечто.
Курт пишет:
"Согласно платоническим представлениям, дерево лишь потому дерево, что оно является частью идеи дерева. Идея дерева присутствует равным образом в каждом дереве, в нем заключена своего рода древесность".
Конечно, знатоки искусства способны увидеть во всех произведениях Фидия некую присущую только им "фидиевость", в плане стиля; но, едва ли эту "фидиевость" мы сочтем субстанцией.
Ясно, что это лишь фигура речи, - когда происходит отображение оценки произведения искусства на логику качеств, в плане различения стилей.
Можно, конечно, заявить, что, раз "идея" - это нечто "видимое умными очами"; то субстанция - это тоже идея, поскольку Курт "видит" её своим умом.
Однако, "видит" здесь не зря заключено в кавычки. Субстанция не имеет образа, и поэтому её нельзя видеть. Можно видеть дерево, но нельзя видеть "древесность". О древесности можно только судить. То есть, "субстанция" есть логема, принадлежащая рассуждениям. И если даже мы соединим с древесностью какой-нибудь образ, он не будет ПРЕКРАСНЫМ. А Идея непременно ПРЕКРАСНА, - иначе это не идея.
Впрочем, слово это настолько затаскано в современном обиходе, что под него можно подставить всё, что угодно. Хюбнер так и делает, - Платон не виноват. Фактически, Курт оперирует своей "идеей" - логическим конструктом, обнаруживающим явные признаки шизофрении.
Курт пишет:
"Множество, разнообразие и несовершенство отдельных деревьев происходит от того, что неразрушимая вечная божественная идея дерева пронизывает их ткань в качестве субстанции, из которой создано смертное".
И тут же, следом...:
"...идея является материальным и единственным существом (которое при определенных условиях может быть увидено), и таким образом она обладает универсальностью именно потому, что идентична во всем, что является ее частью".
Тесто идентично в любом отделенном от него куске, но это не значит, что оно обладает "универсальностью".
Дальше лучше.... Он пишет:
"Вообразим себе идею какого-либо предмета природы, например, дерева ...".
Вообразить идею невозможно! Можно вообразить дерево, но не идею дерева.
Так же нелепо выглядит предложение заменить в воображении идею предмета последовательностью событий...:
"Вообразим себе идею какого-либо предмета /.../, замененной идеей или типом определенной последовательности событий...".
Как видите, Идея это уже ТИП, или обобщающая абстракция.
Если так, то, причем тут Платон?!
В целом, это бессвязный бред, несущий уму Хюбнера иллюзию логичности.
При этом, мы уже совершенно забыли об "Архэ", ради которого и городился весь этот огород.
Потерпев неудачу с платоновской Идеей, - которая, будучи вечной, не может быть Началом сама по себе, - Курт возвращается к богам. Ради этого возвращения он и затеял замену идеи последовательностью событий. Не случайно в качестве "предмета природы" он выбрал Дерево, - для того, чтобы в качестве "последовательности событий" предложить смену времен года:
"Вообразим себе идею дерева, замененной типом определенной последовательности событий, например следование друг за другом времен года...".
Почему-то не регулярные лесные пожары....
Но даже времена года тут нужны только ради одного времени - Весны. Именно ежегодное повторение весны интересует Хюбнера, а вовсе не смена времен года:
"... Представим себе, что каждая весна отличается от другой все новыми растениями, животными, источниками и т.п., которые возникают благодаря ей. Это событие того же типа - воплощение божественного существа, в данном случае - Персефоны, которая проникает в такого рода смертные создания, и мы понимаем, что имеется в виду под воздействием божественного начала в природе".
То есть, под "воздействием божественного начала в природе" мы должны понимать воплощение богини, Персефоны?
Спасибо за проповедь!
И, как видите, "начало", здесь, уже не Начало, или Архэ, а некая причинная составляющая многосложной общей Причины: "начало божественное" в числе прочих "начал": таких, например, как увядание, нашествие жука-короеда или заготовка леса для строительства кораблей.
Таким способом Хюбнер как бы становится на позицию эллина, смотрящего на мир сквозь призму Мифа.
Он пишет:
"С точки зрения мифа это всегда та же самая весна, которая возвращается каждый год и празднично приветствуется, даже если каждый раз цветут другие цветы".
Враньё! Нет мифов о весне. Нет такой богини. Есть миф о Персефоне, выходящей из подземного царства. Да, это та же самая Персефона, но её освобождение из Аида каждый раз новое: оно может и не состояться. Его ждут, о нём молят.... И потому Весна всякий год новая. Это радость всех живых существ, встречающих Персефону.
Никуда весна не уходит, и ни откуда не возвращается, вопреки мнению Хюбнера.... Нет у неё ног, чтобы ходить!