И, несмотря на все усилия, "Архе как последовательность событий" алогично. Если вы берете какую-то последовательность событий, и рассматриваете её в качестве Начала, то это ОДНО СОБЫТИЕ.
Если же вы настаиваете на последовательности событий, тогда встает вопрос о начале этой последовательности.
Мы уже прочли выше, что идея в роли архэ может быть заменена "ТИПОМ определенной последовательности событий". Дальнейшее чтение показывает, что слово "тип" употреблено здесь не случайно, но - отсылает к АРХЕТИПАМ Карла Юнга.
Исследователь мифов Юнг позаимствовал у эллинов "Архэ" и придумал на его основе свое психоаналитическое "архе", придав ему черты кантовского "априори", чтобы вписать в модерновый квазинаучный дискурс. Это психоаналитическое "начало" Карл Густав Юнг и назвал "архетипом".
Курт избегает использования слова "архетип", но, фактически, говорит о них, как о первообразах, или "прообразах".
Вот, послушайте:
"Психическое архе, является прообразом, самой древней силой, которая может овладеть человеком".
И здесь, при переходе от природных событий к протоколу наблюдения над человеческим индивидуумом, "тип последовательности событий" превращается в тип поведения:
"В связи с душой становится ясно, что участие в какой-либо повторяющейся последовательности событий понимается как проникновение некоей вечной субстанции в смертное; субстанция эта содержится в индивидууме в виде типичных черт поведения".
Вот вам и переход к "архетипу" как априори поведения, которое заранее уже содержится в душе человека.
Но, архетип, конечно, не субстанция: скорее, это некий психический "скелет" индивидуума. Но, поскольку Курт слово "архетип" не употреблял, а лишь намекал на него, ничто не мешает ему притянуть сюда за уши Пневму, или Дух, в качестве архетипической субстанции:
"Греческое слово для обозначения субстанционального вторжения, благодаря которому человек становится частью божества, - пневма (pneuma). Если дух муз исполняет Гесиода, то он говорит, что они "вдохнули в него божественный голос". /.../ У Еврипида в одноименной трагедии Ипполит говорит: "О божественно пахнущая пневма! Даже в горе слышу я твое присутствие и чувствую себя легче. Ты здесь, богиня Артемида?"".
Итак, вместо Мифа нам опять подсовывают поэзию. Таков "научный" метод Курта Хюбнера.
В целом, мы прочли уже достаточно для того, чтобы посметь высказать суждение: главный метод Курта - эклектика. Пользуясь им, Курт сочиняет вульгарную метафизику и вкладывает её в головы прежде жившим эллинам под названием "мифического мышления".
Формулой этой метафизики Хюбнер заканчивает данный пункт главы.
Рисуя модель поведения мыслимых им "древних греков", он пишет:
"Дело удается только в том случае, если божественная субстанция вливается во френ человека, и благодаря этому воспроизводится правильная древнейшая последовательность событий. В известной степени бог водит рукой человека, как учитель рисования - рукой ребенка. И происходит это всегда одинаковым, первозданным образом".
Комментарии, как говорится, излишни. Сколько не воображай себя "древним греком", а из своих штанов не выпрыгнешь!
Завершается Глава VI следующим пунктом...
3. К различию между научными понятиями "закон природы" и "историческое правило", с одной стороны, и мифическим представлением об архе - с другой.
Вульгарность этого заглавия вопиюща. Хотелось бы узнать, для начала, какой науке принадлежат научные понятия "закон природы" и "историческое правило"(?). Нам такие науки неизвестны.
Слово "закон" вообще принадлежит обществу и к Природе неприменимо. В силу того, что наш язык жив, прежде всего, общественным бытом, мы фигурально называем "законом" устойчивые соотношения, обнаруживающиеся при нашем орудийном вторжении в природную жизнь. Эти соотношения носят количественный характер и принадлежат различным точным наукам. Гуманитарные и прочие неточные науки таких "законов" не знают.
Относительно правил, мы понимаем, что такое "правила игры в мяч", но, что такое "исторические правила", мы не понимаем. Это какой-то очередной вульгаризм Хюбнера, содержание которого известно только ему.
Сказанное справедливо и в отношении "мифических представлений об архэ".
Слово "мифические" вполне уместно заменить словом "вульгарные" и отнести их, опять же, к Курту Хюбнеру.
Если Миф повествует о Начале, то описанные в мифе события и есть Архэ.
В других своих значениях слово "архэ" принадлежит не мифу, а философии: в частности, первой умозрительной Физике, где архэ выступает ПЕРВОЭЛЕМЕНТОМ, или первовеществом. Наиболее известен "Огонь" Гераклита.
Никакой почвы для сравнения Архэ, в обоих его смыслах, с законами точных наук не просматривается.
В философии, конечно, всё возможно.... Мы можем, например, "Большой Взрыв" современной космологии назвать Началом, или Архэ. Но что это даст? Просто забава....
Главное различие, - к которому, так или иначе, отсылает данный заголовок, - это различие между языком персонального общения и публичного быта, и технологическим жаргоном.
Вся до сих пор проделанная Куртом на этих страницах работа сводится к попыткам перевода эллинской культуры на язык техники. Когда он слышит фразы этого языка, они ему ПОНЯТНЫ. Так устроен его ум.
Все "различия", которые он фиксирует, суть трудности указанного перевода. Другого значения они не имеют.
Курт продолжает биться в банальностях объект-субъектной логики: они кажутся ему такими важными, чуть ли не открытиями, - как, например...:
"Другое, до сих пор ни разу не отмеченное отличие, состоит в том, что законы строго отделены в материальной природе от всех целенаправленных конечных процессов. И, напротив, там, где, как в мифе, совпадают идеальное и материальное, там все имеет свою цель".
Что касается цели, то цель перевода, которым занят Курт, заключается в том, чтобы найти место мифу в ментальности современного европейца. Это похоже на сказки об инопланетянах. Главное, чтобы НЛО были научным фактом! Так и с Мифом. Называя свой труд "истина мифа", Хюбнер подразумевал истину научную. Через выявление таковой миф приобретает информационную ценность внутри системы ценностей технократического мира.
Примерно так, как это было с Адамом и Евой, когда генетики сделали существование первой пары людей научным фактом.
ГЛАВА VII
ВРЕМЯ В ГРЕЧЕСКОМ МИФЕ
Введение
Это "Введение" предоставляет хорошие иллюстрации ЭКЛЕКТИЧНОСТИ дискурса Курта Хюбнера.
Он пишет в первых строках:
"Архе не является событием во времени и не содержит объектов, которым в данное время приписывается определенное место...".
А мы-то, дураки, подумали было.... Но вспомнили вовремя, что Архэ - НЕПРЕХОДЯЩЕЕ Начало. Оно не позволяет сформировать идею времени. Время сопряжено исключительно с Преходящим.
И Курт это понимает. Ниже он пишет:
"В пределах священного времени не существует течения времени".
И тем не менее...:
"...архэ, как целостный гештальт, представляет собой историю".
Здесь трудно удержаться, чтобы не спросить: А что, бывают нецелостные гештальты...?? Нам тут гештальтов еще не хватало, вдобавок к архетипу и априори! Зато научно!
Что до "истории", то Событие Архэ называется "историей", потому что РАССКАЗАНО; а не в качестве временной последовательности вытекающих друг из друга происшествий. С таким же успехом его можно называть анекдотом, - в целостности оно не потеряет.