Есть, например, у телеутов "священные деревья"; но это не значит, будто им известны "профанные деревья", и они таким способом различают деревья. Нет, они различают деревья по породам: ель, береза, ясень..., -
так же как людей - по племенам....
Наличие святого и священного в нашей общей жизни и ограждение его от профанирования - сиречь от непочтительности, в первую голову, - вовсе не предполагает возможности превратить пару "священное-профанное" в универсальный инструмент различения и анализа предметов.
Однако, именно этим занимается Хюбнер. Можно сколько угодно, глядя на жизнь извне, различать "священное" и "профанное", но эти слова-метки будут иметь только фонетическое созвучие со святым и мирским как они существует в религии.
С таким же успехом социологи могут по известным им признакам различать супружеские пары как "любящие" и "не любящие", и оставаться при этом вне Любви как Бытия.
Таким образом, "священное и профанное время" принадлежит мышлению Курта Хюбнера, но - не древним эллинам.
Посмотрим, однако, что скажет сам Хюбнер.
Он пишет:
"Грек мифической эпохи живет не только в таких циклических отношениях времени, которые характеризуют архе, но как смертный, он знает также и то время, которое является необратимым и течет из прошлого в будущее так, что прошедшие события уже не существуют, а будущие еще не существуют. Это время той "земной оболочки", в которую проникает мифическая субстанция в качестве архе. Это время, которое не знает ничего вечного, покорено "временностью" и в котором все движется навстречу смерти. Таким образом, человек мифической эпохи жил в двух измерениях времени, а именно в священном времени, которое он называл "zatheos chronos", и в профанном, обозначаемом просто "хронос"".
Последняя фраза вызывает большие сомнения. Скорее всего, словосочетание "zatheos chronos" нужно переводить как "Божественный Кронос", и оно представляет собой обращение к богу Кроносу или упоминание о нем, но отнюдь не выделение какого-то "священного времени". Что это может быть? Время праздника или богослужения, или ритуального поста? В любом из перечисленных случаев, выражение "священное время" может принадлежать только внешней рефлексии.
Почему?
Да потому, что Люди вообще живут не во времени, а в общении и отношениях друг с другом. В этих отношениях важную роль играет История. История города, рода-племени...; но не как время, а напротив, как ОТРИЦАНИЕ ВРЕМЕНИ. Ибо История это не хронология, и даже не память, но - живое присутствие отцов, дедов, пращуров в жизни лица, семьи, рода и города.
Но всё это проходит мимо внимания Курта: для него главное - найти логическую формулу. В данном случае, он доволен тем, что удается, - как кажется, - устранить противоречие, сущее в словах "повторение архэ".
Это противоречие, по мнению Курта, исчезает...
"...если говорить только о двойном измерении мифического времени: архе постоянно повторяется, ибо оно является действующим в рамках профанного времени. Но оно остается идентичным себе, поскольку оно принадлежит вечному миру, недоступному смертным".
То есть, если спроецировать жизнь людей на линейную шкалу, то обнаружатся повторения одних и тех же действий. И, поскольку свои конструкции Курт выдает за мышление "древних греков", то ему кажется, что эллины сами производили указанную проекцию:
"Как смертный, он ("грек мифической эпохи") неизбежно воспринимал мифические циклы в рамках профанного времени: мифическое время впрессовано в необратимое профанное время".
Особенно впечатляет слово "неизбежно". Куда ж деваться? Иначе вся конструкция рассыплется. Можно ли соединить несоединимое?
Курту кажется, что можно. Он пишет:
"Если рассматривать архе некоторым образом с "внешней позиции", то есть с позиции смертных, тогда оно подлежит счету; однако при наблюдении с "внутренней позиции", то есть в божественной перспективе, дело обстоит иначе, речь идет о тождестве самому себе. Это означает, что каждое событие цикла происходит только однажды и более никогда".
Такая вот "диалектика": и повторяется бесчисленное количество раз, и не повторяется никогда. Оказывается, все зависит от позиции наблюдателя. Особенно приятно, должно быть, посмотреть на дело глазами бога....
Но, это прерогатива Бога. Нам нужно встать на позицию сконструированного Хюбнером "древнего грека". По мнению Курта в ней совмещаются обе указанные выше позиции, "внешняя" и "внутренняя".
Результат таков:
"...профанное время имеет отверстия, в которые вечность архе просвечивает и проникает".
Похоже на "черные дыры" нашей Вселенной, - не так ли?
Наш вывод из прочитанного таков:
Никакого священного времени не существует (соответственно, и профанного). Но время придуманного Хюбнером "мифического грека" отличается от времени европейского ученого тем, что в нем есть ДЫРЫ.
По-моему, время любого человека таково.... Разве нет?
И здесь нужно отдать должное Хюбнеру: он дает себе отчет в том, что описываемое им на этих страницах "мифическое мышление" есть его конструкт.
Он пишет в начале следующего пункта:
"Само собой разумеется, что здесь речь может идти только о реконструкции, поскольку, как я уже пояснил в начале главы V, человек мифической эпохи не мог быть философом, который бы рефлектировал по поводу своей жизни. По этой причине он не мог также размышлять о своих представлениях о времени...".
И затем Курт переходит к представлениям о времени тех, кто таки рефлектировал....
2. Мифическое время в отражении поздних греческих логографов, генеалогов и мифографов.
И первый из тех, кто рефлектировал, подтвердил наше мнение о том, что Мифу как НКЕПРЕХОДЯЩЕМУ время как ПРЕХОДЯЩЕЕ абсолютно чуждо.
И Хюбнер сам об этом свидетельствует:
"Даже там, где была предпринята первая попытка систематизации мифа, а именно у Гесиода, слово "время", насколько я вижу, совсем не встречается".
Потерпев фактическую неудачу с Архэ, которое ко времени относится как масло к воде - сколько ни взбивай, всё равно не смешиваются, - Курт думает найти поддержку у...
"... логографов, мифографов и генеалоги VI и V веков до н. э., а также и у великих греческих философов. Все они пытались тем или иным способом сконструировать понятие времени, которое уже сильно приближается к нашему; но они делали это, отчасти споря с мифическим представлением о времени, которое они еще застали. Поэтому из их трудов можно многое почерпнуть".
К логографам и мифографам - они же суть генеалоги, - нужно подходить, конечно же, со стороны общественных отношений и становящихся институтов развивающегося эллинистического полиса, а не с позиции формирования представлений о времени.
Хюбнер сам говорит, что...
"Сначала были сделаны наброски отдельных генеалогий легендарного мира, да и то только в последовательности родов, а не во времени. Затем перешли к системам родословных и постепенно приступили также к более точной датировке".
"С этим было связано, как уже отмечалось, создание непрерывных генеалогий, отчего труды логографов и мифографов также названы "генеалогиями"".
Так начала формироваться ИСТОРИЯ, стержень общественного самосознания. Ведь, именно родословные, или генеалогии, стали впоследствии основным источником для историков.
Городская знать, выросшая из воинского и торгового сословия, и отделившаяся от жречества, обосновывала свои претензии на выдающееся социальное положение возведением своего рода к богам и героям. Составители заказных генеалогий естественно вторгались в область мифа.