Цитируемый Хюбнером Г. Небель пишет о праздничном танце во время Дионисий:
"... танец все сильнее вовлекает в круг божественной действительности, в замыкающемся на себя повторении он устраняет текущее и влекущее вперед время, он ломает хребет времени, он приводит к падению стен настоящего...".
Курт пишет далее:
"Такое слияние современного с прошедшим можно обнаружить также в поэзии Пиндара".
И делает, устами Б. Снелла, следующий вывод о нелинейности времени праздника:
"Таким образом миф становился "современной действительностью"...".
Всю совокупность своих компиляций на эту тему Курт резюмирует с помощью Элиаде:
"В качестве всеобщей формулы мы можем сказать, - резюмирует Элиаде, - что тот, кто "живет" мифом, из профанного, хронологического времени вступает в другое время, другое состояние, а именно в "священное время", которое изначально и все-таки может неопределенно часто возобновляться".
"Речь идет не о празднике воспоминания мифических событий, но об их повторении. Действующие лица мифов становятся участниками сегодняшнего дня, современниками. Это означает также, что человек живет уже не в хронологическом, а в изначальном времени, когда событие случилось впервые... Изведать снова это время, воспроизводить его как можно чаще, быть инструментом драмы божественного произведения, встречать сверхъестественное и изучать снова его творческое учение - это желание, проходящее красной нитью через все ритуальные воспроизведения мифов".
И заключает этот раздел главы Курт цитатой из Отто:
"Дадим в заключение еще раз высказаться В. Ф. Отто:
"Самые священные празднования в богослужениях всех народов, - говорит он, - суть память и точное воспроизведение того, что в праисторическую эпоху было совершено самими богами"...".
Итак, Курт сказал всё, что хотел, и что мы уже слышали от него. И всё-таки чего-то не хватает...? Разумеется, её величества СУБСТАНЦИИ...!
Без неё тоже не обошлось. Как в основе нелинейности пространства-времени нашей Вселенной лежит "тёмная материя", так нелинейность времени праздника обеспечивает "мифическая субстанция".
Об этом Курт повествует устами Кассирера.
Он пишет:
"Не существует сценария и спектакля, - пишет Э. Кассирер, - которые лишь исполняет танцор, принимающий участие в мифической драме; но танцор есть бог, он становится богом. Что... происходит в большинстве мистериальных культур - это не голое, представление, подражающее событию, но это - само событие и его непосредственное свершение; это свершение есть реальное и действительное, поскольку насквозь действенное.... Но действенное оно потому, что мифическая субстанция присутствующего в архе божества пронизывает участвующих в драме, наполняет их, и вместе с тем в нее переходит нечто от силы данной субстанции".
На протяжении данной статьи мы уже не раз указывали на коренную ущербность подобных анализов. Все цитированные Хюбнером исследователи отчего-то смотрят на жизнь людей глазами физика: как на физические процессы. Соответственно, наблюдают, прежде всего, пространство, время и всякие субстанции, флюиды или эфиры.
Либо смотрят на непонятную им жизнь глазами девочки Дороти из Канзаса, попавшей в страну Оз. И наблюдают, соответственно, "чудеса"....
Получаемое ими при этом интеллектуальное удовлетворение служит самообману: способствует иллюзии "понимания"....
Известно, что древнегреческий театр коренится как раз в праздничных ритуалах ролевого воспроизведения Преданий (= Мифов). Так что произведения первых драматургов, трагиков вполне аналогичны, скажем, христианским литургиям, сочиненным светскими композиторами.
Используя эту культурно-историческую реалию, Хюбнер логично переходит от религиозного праздника к театру....
ГЛАВА XII
Греческая трагедия как мифическое событие
1. Миф у Эсхила
Прочтение этого раздела ничего не приносит. Хюбнер просто пересказывает сюжеты трагедий Эсхила.
Действующие лица в них - боги, титаны и герои. Не люди.
Это подчеркивается Куртом. Он пишет, в частности:
"В трагедии "Прометей" человек не фигурирует вообще (сам Прометей является титаном); в "Орестее" главный герой лишь воплощает божественную волю и не показывает никаких человеческих черт; в трагедии "Персы" хоть и идет речь о людях, но она повествует о божественном суде и именно потому, что люди в своей гордыне не обращали внимание на богов".
"Впервые лишь в трагедии "Семеро против Фив" человек выступает не как игрушка мифических сил (Орест), не только как объект справедливой мести за гордыню и дерзость (Ксеркс), но как самостоятельная личность...".
Этим Курт хочет, видимо, сказать, что источником трагедии как литературно-драматического произведения служит Миф. Так что многие эллинские мифы дошли до нас в поэтическом переложении трагиков.
Что ж, это общеизвестно.... И более ничего!
Но, погодите.... Кажется, есть что-то выходящее за рамки заявленной в заглавии темы. А именно, политическая роль театра в Древней Элладе.
Курт пишет в конце раздела:
"Свободная личность стремится восстать против богов не из гордыни, а исходя из нового чувства справедливости. Но какое бы восхищение она при этом ни вызывала, она оплачивает эту гордость своей гибелью. Хотел ли Эсхил тем самым определить границы и меру рождающегося индивидуализма, который сопровождался также и политическим переломом?".
Таким образом, заимствованное Эсхилом у Мифа противоборство олимпийцев и хтонических богов служит, по мнению Хюбнера, основанием морального суда над личностью. Так что театр, объясняя человека и его судьбы, с помощью мифа, этим своим объяснением принадлежит уже политической культуре полиса, обладающей известной автономией по отношению к религии.
Потому Курт начинает этот раздел, рисуя ситуацию в мире богов как ПОЛИТИЧЕСКУЮ.
Он пишет:
"Работы Эсхила отражают ту напряженную ситуацию, в которую попал греческий миф на заключительной фазе развития, а именно ситуацию противостояния властвовавших в классическую эпоху олимпийских богов и хтонических сил, вернувшихся из далекого прошлого при помощи стихийного насилия. Это и есть тот контекст, в котором, по Эсхилу, случается трагедия".
Тот же контекст сохраняется, по мнению Хюбнера, и у Софокла.
В разделе...
2. Миф у Софокла
Курт пишет:
"Противостояние хтонических и олимпийских сил и у Софокла является постоянно повторяющейся темой".
И эта тема увязывается Куртом с моральными и политическими свободами лица.
Так, он пишет далее о Софокле:
"Свободная личность выступает в его трудах более явно, чем в трагедиях Эсхила".
Высказанные замечания позволяют нам провести различие между праздничным обрядом и театральным представлением.
Если праздничный ритуал принадлежит самой Жизни полиса, как она есть в общении богов и людей, то театр принадлежит публичной рефлексии, или сознанию гражданина.
В плане личной воли это означает, что в богослужении разворачивается реальное межличное общение, и действия имярека продиктованы его почтением к присутствующему Богу; а в сознательном поведении воля имярека в отношениях с согражданином определяется его этическим "рацио", сформированным в том числе и театром, спектакли которого, на основе мифов, объясняют человеку его самого, - давая понять, какие боги борются между собой за его волю, и задавая ему правильную личную позицию в этой борьбе.