— Жаль. По подельнику Кедрова тоже глухо.
— Ничего, недельку еще «попасем»…
— А что адвокат?
— Рогов распрямился вроде, — хмыкнул Любимов, — и плотно с ним работает…
— Ну-ну.
В кабинет заглянул Егоров, бессменный начальник отдела штаба ГУВД.
— Привет, сыскари…
— Здрасте, Сергей Аркадьевич, — отозвался Любимов.
— Парни, — Егоров взял быка за рога, — у вас в Мухинском училище никого нет?
— В смысле?
— Ну, может, по делам проходили? Тут родственница из Саратова приехала, поступать хочет. Очень талантливая, лучше Репина рисует, но, боюсь, не примут.
— Лучше Репина — это, может, и перебор, — дипломатично заметил Любимов.
— Ну, не лучше Репина, но очень талантливая!
— Почему же не примут, если талантливая? — воскликнул Виригин голосом человека, которому наступили на больную мозоль.
— А вы сами не понимаете?.. — многозначительно произнес Егоров. — Времена-то какие… Вот и хочу подстраховаться.
— А-а-а… Подстраховаться — дело святое, — Любимов задумался. — Сейчас… Да, есть один мужик. Экспертом был по делу о Миневре, у которой в Летнем саду курсанты копье выломали… Как же его фамилия? Кажется, Гудон…
— Как?.. Гвидон?..
— Нет, Сергей Аркадьевич, Гудон. Точно: Гудон. Имя-отчество не помню. Спросите, его там все знают. Личность известная. Скажите, от Любимова, он обязательно поможет.
— Ладно, спасибо! Выручишь — за мной не заржавеет. Гудон, Гудон…
Егоров ушел, твердя про себя редкую фамилию.
— Слышь, Жор, — задумчиво сказал Виригин, — да что это за фигня, что даже талантливых без денег и блата не берут?.. Им же самим потом их учить — охота возиться с бездарями?
— Не знаю, Максим… Может, и берут и без денег — как тут проверишь. Да ты же помнишь историю «группы Петровского»! По всем ведь вузам орудовали!
— Не помню…
— Да ну! Замечательная история. Петровский этот — светлая голова — «разводку» придумал, а потом они по всем институтам сети закидывали… Короче, подходит к тебе чувачок и говорит: могу помочь с экзаменами. Такса такая. Если не поступаешь — деньги верну, все по понятиям, чужого не надо.
— И что?
— И то — честно возвращали деньги. Всем, кто не поступил.
— А в чем смысл? — не мог понять Виригин.
— А в том, что они ничего не делали… Ну, то есть совсем ничего. Бабки собирали, а потом часть обратно отдавали — тем, кто не прошел. А деньги тех, кто поступил, оставляли себе. Красиво, да?
— Вообще ничего не делали, никак не помогали?..
— Ну, наконец-то допер! Не прошло и полгода…
— Ничего себе! И когда это было?
— Давно. При Собчаке еще.
— Вот ведь… Надо жене рассказать…
— Ой, Юля, ты уже?.. Я и не слышала, как ты вошла. Ну что?..
Юля Виригина застала маму за измерением давления. Ирине стало неловко: ей не хотелось показывать дочери свое волнение. Да и что волноваться… Меры приняты.
— Как сдала, Юль?
— Мамуль, ты только не переживай!
— А я и не переживаю. Какая оценка?
Нехорошее предчувствие охватило Ирину.
— Пара! — нарочито беззаботно ответила Юля.
— Шутишь?
— Да нет, серьезно. Надо было по пушкинской лирике писать.
— Как?! — Ирина схватилась за сердце.
— Ну так… Я же люблю Пушкина. А тему современную взяла: «Буддизм у Пелевина и Сорокина». Сама виновата…
— Как?! — продолжала лепетать Ирина. Юлю она уже не слушала.
— Мам, не волнуйся! Ничего, работать пойду, на репетиторов заработаю, а там видно будет.
— Этого не может быть!!
Ирина вскочила, прибор для измерения давления полетел на пол. Вещи из сумочки — на стол. Среди ключей, зеркала-помады, записной книжки, расчески, половины шоколадки и прочих мелочей, на которые так богаты недра женской сумочки, Ирина нашла визитку Печатникова, схватила телефон и набрала номер. И услышала механически-равнодушное:
— Номер телефона временно заблокирован…
Ирина без сил рухнула в кресло.
— Дочка, принеси воды.
Юля прибежала с водой. Уже подавая матери кружку, обратила внимание, что налила воду в «произведение» Ломоносовского фарфорового завода с картинкой из сказок Пушкина. Руслан держит за бороду колдуна… Ну почему она не стала писать по Пушкину? Дурочка…
— Мам, что случилось? Кому ты звонишь?
— Так… Одному человеку…
Юля взяла визитку, изучила ее. Доцент какой-то с исторического.
— Мам, кто это?
— Я ему деньги дала… — еле слышно пробормотала Ирина.
— Зачем? — не сразу сообразила Юля.