Юрист доел курицу и закурил сигарету. «Оборзел кот! — возмутился Рогов. — В «Макдональдсе», в общественном месте, наплевав на Гос. Думу. Во дает…»
Окружающие смотрели на адвоката с недоумением. Тот поймал два-три взгляда, понял, что происходит что-то не то, хлопнул себя по лбу рукой с сигаретой, обжег лоб, затушил сигарету в стакане с «колой» и тут же попытался сделать из этого стакана глоток.
«Н-да…» — Вася сразу засомневался, что этот человек мог пронести в «Кресты» пистолет Макарова.
Крупная крашеная блондинка средних лет вошла в «Макдональдс», огляделась и решительными шагами направилась к адвокату.
— Анастасия! Любовь моя! — вскочил из-за стола Беломлинский.
Как это Любимов пошутил?.. Адвокаты — тоже люди.
— Не ори, — поморщилась Анастасия, — люди вокруг. Вот твои ключи. Я забрала все вещи. Квитанция из прачечной в коридоре на тумбочке. Все, прощай…
Эффектная, решительная Анастасия. Рогову такие нравились.
— Анастасия!.. — Адвокат уцепился за рукав блондинки. — Не уходи! Присядь! Дай мне шанс!
— Да не ори ты. — Блондинке было явно неудобно. — Ну вот, присела. Что ты хочешь сказать?..
— Анастасия! Ты не права! Я уже извинился перед тобой, Анастасия, но, Анастасия, по существу дела мне не в чем перед тобой извиняться. В моих действиях не было злого умысла. Я перепутал, я просто перепутал!
— Юлий, ты говоришь глупости. Как нас можно перепутать?.. Я блондинка, а Наташа брюнетка, мой вес семьдесят килограмм, а у нее пятьдесят, у меня нос прямой, а у нее горбатый…
— Но она же твоя сестра! Следовательно, объективно имеет место быть фамильное сходство. И потом — там было темно!..
— А то, что она лежала не в нашей кровати, а на диванчике в кухне?
— О том и речь, Анастасия, о том и речь! Я еще был очень удивлен, что ты легла не в комнате, а на кухне! Я был удивлен и решил выяснить…
— Дурак!
— Анастасия, я говорю правду!..
— Вот я и говорю: дурак! Прощай, Юлий… Да уж, не Цезарь.
Анастасия гордо двинулась к выходу. Незадачливый защитник бросился за ней, зацепился за собственную ногу, упал…
Рогов достал мобильный телефон.
— Палыч, привет. Василий на линии. Слушай, это не адвокат. Не способен… Стопудово. Скорее, уж тот, «губошлеп»…
К вечеру Ирина совсем разболелась. Слегла в постель. Пыталась читать — не глядя вытянула книгу из шкафа, в руках оказался старый потрепанный том «Трех мушкетеров». На десятой странице начала думать, как можно было бы раскрыть в сочинении образ Д'Артаньяна… И снова заплакала. Включила телевизор — сразу попала на программу о взяточниках. Речь, правда, шла не о трех тысячах, а о миллионе долларов за какой-то землеотвод в историческом центре… Бизнес-центр в восемь этажей отгрохать вместо пяти утвержденных — это не мне доцента с деканом подкормить… Но все равно — смотреть было неприятно. Ирина даже каналами щелкать не стала, выключила говорящий ящик. Пришел Максим с работы, сделал чай с медом.
— Да не переживай ты, Ириш, — попытался утешить. — Просто не повезло. На следующий год поступит. Она девушка умная. И в армию ей не идти.
— Обидно, Максим…
— Ну, обидно, конечно… Может, ты права была, стоило взятку дать? Лучше уж так, чем твои слезы… Давай, я до следующего лета накоплю, — Виригину самому не нравилось, что он говорит, но очень уж хотелось успокоить жену.
Слова его, однако, вызвали новый водопад слез. Ирина зарылась носом в подушку. Понимала, что сейчас самый момент рассказать мужу о взятке, но… не смогла. Не нашла в себе сил.
— Ир, тебе заснуть надо. Димедролу, что ли, выпей. А где у нас Юлька-то?..
Юля в этот момент сидела с Антоном на скамейке около школы. Настроение у нее было — соответствующее ситуации. То есть — отвратительное. Да еще скамейка эта… Сколько часов на ней пересижено, сколько разговоров переговорено… В старые, беззаботные времена. Надо же — взрослая жизнь не успела начаться, а проблемы навалились — взрослее некуда!
Антон — о чем, конечно, не подозревал — обращался к Юле с теми же словами, какими в тот самый момент утешал супругу Максим Виригин:
— Не переживай ты, Юль. Валерка вон тоже на сочинении срезался, а Женька на трояк написала, а у нее ведь всегда по «лит-ре» пятак. Просто не повезло.
— Ты-то как? — Юля вспомнила, что не спросила Антона о его успехах, и ей стало на секунду неловко. Впрочем, в успехах Антона она, как и директор школы, не сомневалась.