– Да? – удивился Милл. – Ну ладно, наверное, ты прав. Эльфы воюют только в лесу. Потому что им города не нужны. Выгоняют людей со своей территории – и все. Есть, конечно, городские эльфы, и немало… Собственно, ты, скорее всего, и других не знаешь. Примерно десятая часть лесных эльфов живет в городах с людьми. Ну, эти-то налоги платят. А вот темные… я, во всяком случае, не встречал. Они обособлены. Если лесные, в общем, ничего против гостей не имеют, случается, что в лесах и люди живут, то горные сами по себе.
– А что получается из браков лесных и горных?
– Ничего. Потому что не бывает, – хихикнул Милл. – Это не запрещено, но я слышал всего пару трогательных историй о любви и союзе. Выдуманных. А причина проста: просто не встречаются. Горные живут там, где не бывает лесных. И наоборот.
Сеглер любил их слушать и никогда не упускал возможности. Даже если они об этом не знали. Магом он, конечно, не был, но кое-что умел. Потому и знал о них куда больше, чем они предполагали.
Дарби рассказывал забавную историйку о том, как они с Миллом ловили воришку, повадившегося таскать у их из сада груши: и в засаде сидели, и ловушки ставили – бесполезно, а оказалось в итоге, что за фруктами повадился ходить не соседский парнишка, а карликовый медведь, и они, когда его все же выследили, уже и не знали, что делать, потому что очень уж трогательный был зверек: словно понимал, что ему сейчас голову оторвут, и старался наесться груш перед смертью. «Смотрит искоса и так отчаянно – и грушу жрет». Естественно, голову они отрывать не стали, не жалко груш, в конце концов, так что даже подружились, тот позволял себя гладить, а однажды и им угощение принес – белку полузадушенную.
– Сад? – удивился Риттер. – У вас есть дом?
Сеглер, признаться, тоже удивился. У наемников дома не бывает, перекати-поле, сегодня они здесь, а завтра – на другом конце света.
– Есть, – кивнул Дарби, – лет восемь как купили. Мы неплохо зарабатываем. Надоело по постоялым дворам отираться.
– Большой? – с тайной завистью спросила Эриш.
– Не очень. Внизу большая комната вместе с кухней, там и гостей можно устроить, наверху три маленькие спальни. Садик. Место такое хорошее.
Дарби описывал дом, и невольно слушали даже Тимаш с Граттом. Забытое – дом. Совсем забытое. Когда-то, наверное, и у них имелся дом, а потом осталась только дорога, оружие, случайная работа. А вот эта парочка сумела устроиться. Если даже наемник вдруг срывает большой куш – так и спускает… или покупает дом и забывает о своей прошлой жизни. Сеглеру не доводилось видеть таких, кто продолжал бы соглашаться на работу. Впрочем, за эту платят слишком хорошо.
Милл и Дарби были не самые обычные наемники. Не вояки, хотя драться умели, особенно Дарби. Они выполняли хитроумную работу: доставали какие-то редкости. Деммел говорил. Считалось, что мозги в этой паре – Милл, а Дарби – сила, но на самом деле все оказалось не так примитивно: и Дарби был неглуп, и Милл в драке кой-чего стоил.
Теперь беседа шла о каратьягах. Слушали с интересом: и потому, что это, собственно, была цель их работы, и потому, что никто ничего толком не знал. Кроме Милла. Как обычно. Систематического образования у него не было, но обнаруживались знания, свойственные не всякому выпускнику университета. Сеглер тоже послушал. Версия Милла была очень близка к правде.
Чем бы ни были каратьяги когда-то в незапамятные времена, когда боги теряли свои вещи в мире людей, со временем они стали амулетами. Стоили они невероятно дорого, главным образом из-за легенд. Каратьяг выполнял желания. Маленький осколок – мелкие желание, большой – большие. Попытки собрать карадьин бывали довольно часто, кое-кто даже приближался к цели. Судя по сказкам, причем исключительно страшным и с печальным концом. Дело в том, что, давая, каратьяг и забирал. Маленькие были практически безопасны, зато крупные начинали доставлять неприятности. Владелец большого каратьяга или нескольких, особенно совпадающих, кусочков, переставал контролировать свои желания. Сначала это причиняло неудобства близким, затем круг расширялся, и чем ближе к карадьину, тем хуже были последствия. Полного карадьина собрать не удавалось никому, и вряд ли удастся даже Деммелу: за столетия не одна деталь утеряла безвозвратно, например, лежит на дне моря с невезучим владельцем корабля. И это очень хорошо, потому что человек не может совладать с творением богов. А эльф отличается только формой ушей и запасными ребрами, так что тоже не может. Что происходит? А стихийные бедствия, например. Или войны, те самые кровавые и разрушительные войны темных времен. Конечно, не доказано, что в основе каратьяг, но косвенные свидетельства… А зачем нашему заказчику карадьин?