Поежился даже Гратт. Риттер смотрел сочувственно, а у Эриш блестели глаза. Милл обхватил руками колени и улыбнулся.
– А потом я в разговоре с Дарби сказал: помнишь, давно уже, года три… И понял, что у меня появилось прошлое. Знаете, это такое счастье было – сказать «давно»… И как отрезало. И мне совершенно пофигу, что я не помню своего детства, любимых игрушек, домашних праздников и школьных проделок. Мы решили, что я на три года моложе Дарби, так что считаем, что мне тридцать четыре, и половину своей жизни я отлично помню.
– Значит, эльфы тебя не принимают, – протянул Риттер.
– Почему? Принимают. Очевидно же, что я в самом страшном случае сын изгнанника. И даже не обижают. Но жить с ними я не хочу. Бесперспективно.