– Почему ты просишь именно меня?
– Ты знаешь.
Риттер усмехнулся.
– Есть возражения?
– Никаких. Я сумею найти тайник, или следует спросить хозяина?
– На твое усмотрение.
Риттер допил пиво и вернулся к игрокам, бросил кости несколько раз, немножко выиграл, прилично проиграл и потерял интерес к занятию. Никто почему-то не удивился, когда он раздосадованно хлопнул дверью. Успеют они уйти до того, как обнаружат владельца каратьяга? Бывшего владельца. Риттер сделает все как надо и уж точно останется незамеченным. Городок стоит на пересечении нескольких торговых путей, пришлых здесь много, да и своих бандитов хватает, так что все будет выглядеть естественно.
Конечно, он присмотрел за Риттером – просто из любопытства. Тот прошел через несколько кабаков, дав возможность себя заметить. Причем в каждый он входил более пьяным… правда, что интересно, выходя и сворачивая за угол странным образом трезвел. Чем не алиби: шлялся по кабакам… Опрашивать хозяев легко. Да, был такой красавчик, пил здорово и жаловался, что в кости не везет. А в какое время… ну, вечером… ночью… что-то около полуночи…
А около полуночи Риттер как раз беседовал с владельцем каратьяга и спокойно, почти ласково объяснял ему, что он, конечно же, умрет, но смерть бывает легкой, а бывает очень неприятной, а когда тот не согласился на легкую, тут же и так же спокойно и почти ласково продемонстрировал варианты. На все, включая талантливую имитацию ограбления, ушло не более полутора часов, после чего Риттер посетил еще пару пивнушек и только потом вернулся в комнату, умело продолжая прикидываться пьяным: зацепился за стол, едва не опрокинул табурет, слегка покачивался и тихонько ругался. Проснувшийся Тимаш обложил его трехэтажно, Риттер ответил в том же стиле, так что через несколько минут Сеглеру пришлось их растаскивать. И в процессе он перехватил абсолютно трезвый взгляд Риттера. Силен… впрочем, как и все они.
В путь отправились не поутру, потому что для завершения картины Риттер изображал еще и похмелье. Но ближе к полудню вся команда с разной степенью элегантности погрузилась на лошадей. Милл немного кренился на левый бок, Риттер кренился во все стороны сразу и имел страдальческий вид. Впервые за все время он даже не побрился.
Никто ничего не заподозрил. Проныра Милл был больше занят своими ощущениями, а остальные только посмеивались. Все верно. Риттер никогда много не пил, так что в его похмелье все и поверили. Гратт даже дал пожевать горький корень, помогающий от тошноты, и Риттер с благодарностью его принял и старательно пожевал.
Каратьяг он отдал на вечернем привале. Очень незаметно. Собственно, Сеглер просто полез в карман за кремнем, а обнаружил еще и артефакт. Тот, кстати, оказался намного крупнее, чем рассчитывал Сеглер.
Не везло с погодой. После нудных, почти осенних дождей наступила удушающая жара, ноги просто сгорали в сапогах, и путники поснимали с себя все лишнее. Благо, лошадей они сохранили, несмотря на полдесятка мелких стычек. И вот сейчас по высохшей в камень дороге ехала колоритная компания: в одних рубашках или даже без них, с закатанными до колен штанами, босиком и в импровизированных головных уборах: кто сменную рубашку намотал, кто платком ограничился, а Милл сплел из травы смешную шляпу-колпачок. Разморенные жарой, они почти не разговаривали. Особенной опасности не имелось, хотя гаарн говорил, что преследователи отстали ненамного, и не верить ему Сеглеру в голову бы не пришло. Но засаду устроить было почти негде, кусты не могли скрыть достаточное количество людей, местность просматривалась во все стороны достаточно далеко, да и тонкий слух Милла не должен был подвести.
Все знали и преследователях, но уже даже не ломали головы, кто бы это мог быть. Какая разница? Им платили в том числе и за риск, даже и за большой, даже и за смертельный. Надо быть бдительными – и все.
Тимаш начал ныть – как обычно, никто не обращал на него внимания – тоже как обычно. Он заткнулся, только когда Милл принюхался и сообщил, что пахнет водой. Они воодушевились, чуть пришпорили коней, и те пошли тряской рысью. Река, к счастью, была настолько глубокой и широкой, что пересохнуть до конца не могла. Конечно, воды в ней поубавилось, но ровно настолько, чтобы переправа не оказалась невозможной. Устроить привал решили на другом берегу. Плыть пришлось совсем немного, большей частью брели по грудь в воде (Милл – почти по шею, но за него Сеглер не опасался, плавал он лучше любой рыбы), ведя фыркающих животных в поводу. С другой стороны реки росла трава. Милл ловко спутал ноги лошадям и отправил их пастись, пока Дарби и Гратт занимались устройством лагеря: натягивали тент, хотя угасающее солнце уже не так досаждало. Эриш уже повесила над костерком чайник и достала лепешки и вяленое мясо. Тимаш со страдальческим видом рассматривал ногу, которую уколол, спрыгнув с лошади. Теперь будет изображать смертельную болезнь, лишь бы ничего не делать. А остальные предпочтут сделать сами, лишь бы не слушать новый приступ его нытья.