– Самая опасная фауна – все равно человек, – буркнул Дарби. – Никогда не встречал животных с подлым нравом.
Гратт насупился, отчего-то приняв это на свой счет. Напрасно. Дарби был справедлив и никогда бы не заподозрил в подлости того, кто этим не отличался. А Тимаш, которому стоило бы обратить внимания на слова Дарби, и ухом не повел. Он-то считал свое поведение единственно правильным. Сеглер удивлялся, что он все еще жив с таким мировоззрением. Один из всех, он не прикрывал спину товарищей во время драк. А вот Дарби, помнится, во время нападения банды Агилы, принял на свой меч удар, который должен был добить раненого Чинни, а потом так над Чинни и стоял, не подпуская к нему врагов. После боя Милл извел на Чинни весь свой запас целебных мазей. Это отрезвило Чинни, обгонявшего Тимаша по количеству насмешек, но не остальных; только странная парочка все так же ровно с остальными и держалась. Плевать им было на шуточки, на спутников и на весь белый свет.
Милл, впрочем, на отсутствие уважения не реагировал вовсе. Уж как поначалу изощрялись остальные, обсуждая их тесную дружбу с Дарби, – ни тот, ни другой ни разу не вспылили, не остановили дурацких шуточек. Выслушает Милл, кивнет слегка – принял к сведению, улыбнется своей мелкой улыбкой и продолжит своими делами заниматься. А Дарби и до улыбок не снисходил, сидел себе спокойно. И даже если меч в это время точил, то делал это без всякой выразительности, без намеков. Просто – точил. Когда Чинни, в очередной раз услышав от Дарби «Мы с Миллом», в очередной раз принимался увлеченно комментировать это на свой лад (мы с милым), Дарби ждал, когда тот иссякнет, и продолжал рассказывать.
Сеглер насмешек не пресекал. Человека очень хорошо характеризует его отношение именно к насмешкам, и Дарби с Миллом оказались на высоте. И сами до насмешек не опускались, хотя у Милла язычок, что жало у горной пчелы.
Тимаша и это не проняло. Он продолжал донимать и странную пару, и Эриш – и доставалось ему от Эриш больше, чем кому другому.
Вскидывая не плечи мешок, самый легкий из всех, Милл немножко покряхтел и поохал, тоже своего рода традиция, он и из-за лука и стрел мог бы поохать, и таща полено для костра. Если ты слаб, тебе ничего не остается, кроме как смириться с этим, а чтобы другие не смеялись, смейся сам. Милл три таких мешка мог нести и, случалось, нес, но ритуал следовало соблюдать. Эриш хмыкнула, Дарби и Риттер не обратили внимания, но перекосило Гратта. Неудачно. Команда вышла хорошая, слаженная. Вышла бы, если бы ее не портил Гратт. Непременно находятся нетерпимые к иному. Непременно находятся уверенные в своем абсолютном превосходств и проистекающем из него праве брать от жизни все. Гратт сочетал в себе оба эти замечательных качества. Он ничего не имел против Риттера и Сеглера; подчеркнуто презирал Дарби, подозревая его в мужеложстве. К Эриш он с самого начала отнесся брезгливо, однако решил, что для поспешного удовлетворения его потребностей и такая сгодится – и тут такой облом… Сеглер в свары не встревал, имея на это свои резоны, и, хотя Эриш он, собственно, брал с расчетом и на такое, считал, что любая женщина, даже рыжая, вправе бить по рукам, если не хочет, чтоб ее щупали. Настойчивому Гратту попало по яйцам, и теперь к брезгливости примешивалась ярость. А бедняге Миллу и вовсе не повезло: мало того что слаб, мало того, что подозревается в смертном грехе, так еще и не человек.
Вот и сейчас Гратт цеплялся к Миллу. Использовалась тема «Какой же лесной эльф не чувствует леса». Сеглер даже не прислушивался. Если почти за год совместного путешествия Милл не сорвался, не сорвется и сейчас. Риттер поравнялся с ним и поморщился:
– Надоел.
– Вмешайся.
– Зачем? – удивился тот. – Начальник у нас ты, если сочтешь нужным, то вмешаешься. Милл не взорвется, но если взорвется Гратт или тем более Тимаш?
– Почему «тем более»?
– Потому что Гратт не ударит в спину, – пожал плечами Риттер, – а за этим не заржавеет. Мне иногда вообще кажется, что Тимаша ты списал.
Сеглер не возразил. Действительно.
Когда все начиналось, трудно было предположить, что все сложится именно так. Сеглера до сих пор удивлял состав нынешней команды. Признаться, он рассчитывал только на Гратта и Дарби, но вскоре понял, что связка «Дарби – Милл» действительно неразрывная, а манерный красавчик Риттер далеко не таков, каким прикидывается. Да и Эриш приятно его разочаровала. В общем, он не находил места только для Тимаша. Уж как самозабвенно ни ненавидел Гратт своих спутников, проявлял эту ненависть он только на привалах, а если доходило до боя, то дрался за Милла так же отчаянно, как Дарби дрался за Тимаша.