Сеглер окинул взглядом команду. Потрясены в разной степени были все. Пожалуй, больше всех – Риттер. Недооценил малыша. А Дарби почти и не удивился. Он ведь не мог не знать о содержимом дешевого деревянного медальона, слишком большого для субтильного эльфа. И не мог не догадываться…
А любопытно. События разворачивались совсем не так, как должны были.
– Да зачем тебе? – искренне удивилась Эриш. – Хочешь узнать о своем прошлом?
Милл покачал головой. Выглядел он неважно.
– Это давно перестало быть всепоглощающим желанием. А то, какое у меня есть, никакому карадьину не под силу.
Он больше не улыбался. Он больше не казался хидым и немножко жалким.
– Простите меня, Деммел. Вы, наверное, хороший, наверняка, вы лучше меня. И ваши намерения чисты, ваши планы грандиозны. Только вы забыли, что даже каратьяги подчиняют себе людей, а что может сделать с вами карадьин, я и вообразить не могу… Ну вот наступит вам на ногу зевака на базаре, вы сгоряча подумаете «чтоб ты сдох» – и он сдохнет. Никто не в состоянии всегда и полностью контролировать свои желания. Они зависят не только от характера или намерений, но и от настроения, погоды, мелких бытовых деталей. Мы не всегда даже и осознаем или формулируем эти желание. И карадьин будет это делать за вас.
Сеглер едва не кивнул. Именно. Малыш прав. В книгах, насколько известно было Сеглеру, такого не пишут, но, обладая интеллектом, догадаться вовсе нетрудно.
Милл так и водил пальцем по артефакту, поочередно глядя на своих товарищей.
– Что ты намерен делать? – севшим голосом спросил Деммел. Милл посмотрел Сеглеру в глаза.
– Игрушкам богов не место в нашем мире. – Он перевел взгляд на друга и тихо добавил: – Прости меня, Дарби.
– Нет! – одновременно заорали Дарби и Деммел. Только было поздно. Карадьин чувствовал желания быстрее, чем это понимали люди. И исполнял их.
Артефакт заискрился особенно ярко, вспыхнул – и рассыпался в мелкую пыль.
– Нет! – упавшим голосом повторил Деммел.
Милл улыбнулся. Очень адресно – только Дарби. Улыбка получилась робкой и виноватой. Он стоял, опершись о стол обеими руками, словно лишился сил, лицо залила совсем уж фарфоровая бледность. Сделав все же несколько неуверенных шажков, он качнулся, начал падать, но сейчас Дарби успел – подскочил почти мгновенно, подхватил, вынес из-за стола и, словно тоже враз обессилев, опустился на пол, прижимая к себе эльфа. Он ничего не говорил. Вообще ничего.
Что тут говорить…
– Все у вас будет хорошо… – прошептал Милл. – Прости, Дарби. Иначе нельзя.
Дарби молча покивал.
– Какая ты красивая, Эриш…
Голубые глаза остекленели, когда жизнь ушла из них навсегда. Риттер выругался так, что позавидовал бы и Гратт, и медленно произнес:
– Что-то давая, карадьин неизменно что-то забирает? И чем сильнее желание, тем больше он берет?
Никто ему не ответил. Деммел потрясенно смотрел на горку коричневой пыли, в которую превратились его благие намерения. Гратт хлопал глазами, но и до него постепенно доходило.
– Он прав, – сказал все-таки Сеглер. – Нашим игрушкам не место в вашем мире.
Вот теперь все таращились на него. Все, кроме Дарби. Плевать ему было на людей, богов и мир, в котором нет Милла. Он смотрел в никуда, прижимая к груди хрупкого эльфа с кошачьими ушами. Никакой артефакт не в силах выполнить его основное желание, и Дарби никогда не смирится, не сумеет и не захочет его забыть.
Выглядел растерянным всегда вальяжный и в то же время собранный Риттер. Гиллен никогда его не достанет. Коллеги и соученики будут проходить мимо и не увидят. Будут искать и не найдут.
Гратт наконец перестал хлопать глазами. Хороший у него будет бордель, да и все, чем он займется. Удача будет ему неизменно сопутствовать.
Красивая женщина со светло-каштановой косой и гладкой нежной кожей, казалось, еще ничего не понимала, но уже все чувствовала, и в ее фиалковых глазах копились слезы. Плакала ли она когда-нибудь вообще?
Деммел просто ошалел, что больше подошло бы Тимашу, чем великому магу. А вот не надо быть атеистом.
– Ты не позволил бы мне…
– Нет, – уронил Сеглер. – Но малыш меня опередил. И куда меньшей кровью.
– А ты… а ты можешь его вернуть? – со слепой надеждой спросила Эриш. – Раз ты…
– Не могу.
– А почему… – Риттер справился с волнением в голосе и уже ровно поинтересовался: – Зачем вообще все это? Зачем тебе мы? Зачем три года мы таскались по миру, подбирая обломки вашей игрушки? Неужели ты не мог…