Азирафаэль моргнул.
Тонкая струйка воды вырвалась из дула пистолета и обрызгала спину Кроули, который поглядывал в окно, высматривая огромную черную собаку.
Азирафаэль смутился.
Потом ему залепили в лицо куском кремового торта.
Было уже почти пять минут четвертого.
Легким движением руки Азирафаэль превратил все оружие в водяные пистолеты и вышел.
Стоя на дорожке, он пытался извлечь из рукава чародейского фрака полузадушенного голубя; за этим занятием его и застал Кроули.
— Уже поздно, — сказал Азирафаэль.
— Я заметил, — кивнул Кроули. — Не надо было запихивать его в рукав.
Наконец он вытащил вялую птичью тушку из фрака Азирафаэля и вновь вдохнул в нее жизнь. Признательно курлыкнув, слегка пришибленный голубь полетел прочь.
— Я не о птице, — сказал ангел. — Собака. Опаздывает.
Кроули с сомнением покачал головой.
— Сейчас посмотрим.
Он открыл дверцу машины и включил приемник.
— Это просто счастье, счастье-счастье-счастье, это просто счастье в лю…[58] ПРИВЕТ, КРОУЛИ.
— Привет. Гм, кто это?
ДАГОН[59], ПОВЕЛИТЕЛЬ МУХ[60], ВЛАДЫКА БЕЗУМИЯ, ПОДКНЯЖИЙ СЕДЬМОГО МУЧИТЕЛЬСТВА. ЧЕМ МОГУ ПОМОЧЬ?
— Цербер. Я лишь хотел, э-э, убедиться, что он отправлен вовремя.
ЕГО ВЫПУСТИЛИ ДЕСЯТЬ МИНУТ НАЗАД. А ЧТО? ЕЩЕ НЕ ОБЪЯВИЛСЯ? ЧТО-ТО НЕ ТАК?
— Да нет. Все по плану. Все прекрасно. Ага, а вот и он. Отличная собака. Хороший песик. Ужас что такое. Вы там внизу отлично поработали, ребята. Ладно, приятно было поболтать с тобой, Дагон. До связи.
Он выключил приемник.
Они переглянулись. Из дома донесся громкий выстрел, и оконное стекло разбилось вдребезги.
— Вот те на, — пробормотал Азирафаэль, воздерживаясь от ругательства с легкостью, рожденной многовековой практикой (он не сквернословил уже шесть тысяч лет и не собирался изменять этой привычке даже теперь). — Похоже, один я все-таки проворонил.
— Собаки нет, — сказал Кроули.
— Собаки нет, — сказал Азирафаэль.
Демон вздохнул.
— Залезай в машину, — сказал он. — Нам нужно потолковать об этом. Только, пожалуйста, Азирафаэль…
— Да?
— Почисти свой чертов фрак от этого чертова торта.
А за пределами Лондона в этот августовский день было жарко и тихо. Сорняки на обочине дороги, ведущей в Тадфилд, клонились под тяжестью пыли. В зеленой изгороди жужжали пчелы. Воздух казался перестоявшим и перегретым, как вчерашний суп.
Вдруг словно бы тысяча металлических голосов хором выкрикнули отрывистое «Хайль!» и сразу же умолкли.
И на дороге появилась черная собака.
Это определенно была собака. По крайней мере, форма у нее была соответствующая.
Есть такие собаки, встреча с которыми заставляет вспомнить, что, несмотря на тысячи лет искусственного отбора, любую собаку отделяют от волка всего лишь две кормежки. Эти твари приближаются к вам медленно и целенаправленно — воплощенный зов предков, с желтыми зубами и зловонным дыханием, — и пусть их владельцы сколько угодно уверяют вас: «Да это же старая развалина, просто отпихни его, если будет надоедать», в глубине зеленых глаз мерцают костры плейстоцена…
Однако, завидев пса, возникшего сейчас на дороге, даже такие собаки поспешили бы убраться под диван, словно их страшно увлекла резиновая кость.
Пес уже рычал. Это было тихое клокочущее рычание напряженной угрозы, какое обычно зарождается глубоко в глотке одного существа, а заканчивается на горле другого.
Капающая из пасти слюна вскипала на асфальте.
Пес сделал несколько шагов вперед и понюхал неподвижный воздух.
Его уши встали торчком.
Вдали слышались голоса. Среди них выделялся один. Мальчишеский голос, тот самый, которому пес был рожден подчиняться, повиноваться беспрекословно. Если этот голос скажет «рядом», он будет идти рядом; если скажет «убей», он убьет. Голос его Хозяина[61].
Пес перемахнул кусты и побежал через поле. Бык, который там пасся, мельком глянул на него, оценил свои шансы и поспешил убраться к дальней изгороди.
Голоса доносились из чахлой рощицы неподалеку. Капая слюной, черный пес подкрался поближе.
Другой голос сказал:
— А вот и нет. Ты вечно говоришь, что он подарит, а он так ничего и не дарит. Попробуй уговори своего папочку купить тебе кого-нибудь. Кого-нибудь интересного. Так он выберет насекомое какое-нибудь, типа палочника. Интереснее быть ничего не может.
59
Дагон — древнесемитское божество плодородия, упоминаемое в Ветхом Завете и, разумеется, у Лавкрафта.
60
Повелитель Мух — одна из этимологий имени Вельзевул. Здесь же, у Дагона — Повелитель Мук.