Я уже почти поднялась до самого верха, как заметила, что наверху, на маленькой решетчатой площадке, есть кто-то еще. В темноте незнакомца было не разглядеть, и я перебрала в голове всех знакомых руферов, но это вряд ли кто-то из них, они бы уж точно на форуме растрепали, что собираются сюда. Скорее всего, приезжий, это самая высокая точка на всю нашу область. Впрочем, делать выводы на основании силуэта на фоне ночного неба - занятие неблагодарное, и мне не оставалось ничего иного, кроме как добраться до человека и поздороваться. Он неподвижно лежал на спине, занимая больше половины площадки, и смотрел в небо, раскинув руки в разные стороны.
- Эй, привет! - громко сказала я, чтобы голос было слышно за шумом ветра, однако он не отреагировал.
Вот черт, а он вообще живой? Может, сознание потерял? Или просто не услышал? Надо проверить, вдруг ему плохо. И я с удвоенной силой полезла вверх. Но по мере приближения я все больше узнавала его: этот темно-синий распахнутый плащ, края которого трепал ветер, эти беспалые перчатки, почему-то так хорошо запомнившиеся. Да я могла поклясться, что его волосы черно-синие! А подобравшись совсем близко, я услышала, как он негромко поет, и шум ветра его голос почему-то не забивал. Язык не был мне знаком, хотя по ощущениям похож на латынь. Произношение было особенным: все слова звучали мягко. Все звуки были либо тихими и спокойными, либо задорными и звонкими, и шипящих почти не было. Очень мало в языке было сочетаний из двух согласных звуков подряд, зато гласные подряд имелись в немалом количестве. Да и само произношение, которое, я могла поклясться, у него было без акцента, как будто смягчало слова и делало речь непрерывной и плавной, текучей. В исполнении синеволосого текст звучал приятными переливами, будто ручеек журчал, а его голос словно создан был для того, чтобы петь на этом языке. Красивая песня, навевающая тихую грусть.
Заслушиваясь приятными звуками, я, стараясь не помешать, но и не скрывая своего присутствия, забралась на его площадку и осталась сидеть рядом с ним у правого бока, обхватив свои ноги. Он смолк, отчего в глубине души я расстроилась, и перевел взгляд на меня:
- Ты меня преследуешь, - сказал он, вглядываясь в мои глаза. - Хотя теперь здесь стало на две звездочки больше, поэтому оставайся. Я буду рад.
- Я не преследую тебя, а бегу подальше от всего. Видимо, в одну сторону движемся, вот и встретились, - я улыбнулась. - А еще я так и не поблагодарила за спасение.
Он закинул левую руку себе под голову, а правой взялся за полу своего плаща и отодвинул ее:
- Здесь холодно, прижмись ко мне, согреешься. Да и места мало.
Вообще-то я не мерзла, одета хорошо да и ползти вверх было нелегко, но сейчас это значения не имело. Казалось, он был другом, с которым мы очень давно не виделись. Мне нравилось это ощущение, оно было мне сейчас нужно, и я с удовольствием ему поддалась: улеглась и прильнула к нему, положив голову на плечо. Откуда это ощущение? И почему мне не страшно? Не знаю. Если бы хотел причинить вред, уже бы не раз это сделал. А с учетом того, что я уже видела, ему бы это даже труда не составило.
Он обнял меня правой рукой, накрывая плащом, насколько это было возможно, и прижал к себе. Приятное действие, с одной стороны вполне дружеское, а с другой - ненавязчивый намек на интимность, что приятно пощекотало эмоции. Память отметила, что его одежда, ранее истрепанная выстрелами, сейчас не была порвана и выглядела так, будто только что из магазина - чистая и новая.
- Я искал тебя весь день, но судьба не дала нам встретиться. Собирался переждать ночь здесь и искать тебя завтра снова.
- Почему?
Мой вопрос включал в себя очень много разных “почему”. Почему именно меня? Почему, как и зачем искал? Чего хочет? При чем здесь судьба?
- Только я могу помочь тебе разрешить твои проблемы. Обычно я решаю более серьезные вопросы, нежели супружеская измена. А значит это - начало чего-то очень крупного, - он не посмотрел на меня, изучая ночное небо, но чуть крепче прижал меня рукой к себе. - От того, как быстро ты поверишь в мои слова, сколь бы невероятными они тебе ни казались, зависит твоё благополучие, а может быть и жизнь.
- Никаких более серьезных проблем у меня нет, - я пожала плечами, - но мне и имеющихся достаточно. А день прошел в общем продуктивно. То есть он, конечно, был отвратительный, но зато я сегодня узнала правду. Вот только, кажется, сегодня я потеряла не только своего парня и подругу, с которой он мне и изменял, но еще и друга. Вряд ли он захочет и дальше поддерживать со мной дружеские отношения, потому что хочет занять место моего парня.
- А чего хочешь ты?
- Кажется, ты первый за последние несколько месяцев, кто задался этим вопросом, - я грустно хмыкнула. - Если честно, я не знаю. Дарк мне всегда нравился, наверное, я приму его предложение, но не сейчас. Мне пока слишком тяжело, а с ним придется заново выстраивать отношения, заново притираться друг к другу. Сейчас мне это не по силам.
Он молча приподнялся на локтях, повернулся ко мне, навис сверху и, не давая опомниться, поцеловал. Его рука оперлась с другого бока от меня, словно он укрывал меня от всего мира, а губы мягко опустились к моим и целовали, не размыкая их, нежно касаясь и поглаживая. Никогда так не целовалась, и это определенно сводило с ума нежностью и заботой. Я в порыве удовольствия обвила его руками за шею, а он отстранился, чтобы заглянуть мне в глаза:
- Пока моя задача здесь не закончена, я полностью принадлежу тебе. Можешь пользоваться мной по своему усмотрению, я буду только рад выполнить все, чего ты захочешь, и говоря “все”, именно это я и имею в виду. Не воспринимай меня как человека, это будет только мешать. Я - бог; законы, правила и взгляд на мир у меня другие.
- Что это значит? - я опешила.
- Это значит, что я твой. Твои желания - мои желания. Твое удовольствие - мое удовольствие. Я буду для тебя тем, кем захочешь, какими бы ни были твои мечты. Я приму все, что ты дашь мне, и отвергну все, чего пожелаешь лишить. Не бойся ранить меня ни словом, ни делом, я - твоя вещь, и хочу ею быть.
Эти слова, да еще сказанные таким мягким голосом и этим тоном, тронули во мне что-то глубокое, будоражащее разум, что заскреблось по сердцу приятным отголоском запретного, скрытого в далеких глубинах подсознания мной от меня же самой. Испугавшись этого, я даже не стала разбираться, чего же именно я такого захотела, быстро закрыв обратно эту трещину к подсознанию, и сильно смутилась, но постаралась не показать свои душевные терзания.
- Ты буквально предлагаешь мне себя в добровольное рабство, а я даже имени твоего не знаю. Это не нормально.
- Я Свет, но можешь звать Александром. Теперь нормально?
Это он пошутил только что?
- Не очень. Но лучше, чем минуту назад.
Повисла тишина. Он ждал ответа, нависая надо мной, не отводя взгляда, а я бездумно смотрела в красивые синие глаза, желая в них утонуть. Где-то там в их глубине сияла синяя ледяная звёздочка, кажущаяся такой близкой, но на самом деле очень далёкая. Между нами не было никакой преграды или стеснения, словно я знала его с детства, словно доверие между нами давно переросло в осознание поддержки в любой ситуации, какое бывает только у самых близких людей. Словно он - неотъемлемая часть меня. Откуда это чувство, я не понимала и не хотела пытаться понять.
- Соглашайся. Прошу тебя…
В словах скользнула искренняя мольба, а интима в его голосе хватило бы и на десять таких, как я. Снова глубоко внутри меня что-то заскреблось. Он не врал, он действительно хотел этого, действительно умолял меня. Кажется, я схожу с ума, потому что мне это понравилось, и от этого осознания на миг стало страшно, но лишь на миг. Никто и никогда не делал мне подобных предложений, обычно мужчины хотели получить меня себе, и никто и никогда не говорил мне “бери меня”, и я никогда в жизни не подозревала, что услышать это для меня окажется сродни афродизиаку. Мать твою… Но я не была бы той, кем являюсь, если бы спасовала, когда мне в руки само пришло такое. Эмоции стыда и вбитые мне в голову условности могут беситься и сходить с ума сколько угодно, а я свой шанс не упущу! Сомнения - прочь!