Подходящий мальчишка отыскался быстро. Тут они постоянно крутятся, пытаясь заработать за различные услуги прибывающим в город господам лишнюю копеечку. За доставку короткой записки с описанием места, куда ей следует прибыть, шкет, ни мало не чинясь, запросил гривенник. И вторые десять копеек после того, как приведет подругу к месту, где сейчас стоит ее друг. Если бы Рябов жил на одно лишь скудное содержание, выделяемое на существование учащихся училища, даже такая скромная трата ощутимо ударила бы по его бюджету.
— Вот, дяденька, полицейский, привел, — отрапортовал Андрею мальчишка, когда тот начал уже беспокоиться, что Надя может не успеть, уже даже приставы начали бегать вдоль цепочки выставленных подчиненных, призывая отставить расслабуху и заняться, наконец, присмотром за подозрительными типами вокруг. Молодец сорванец, даже сквозь уже порядком накопившуюся вокруг толпу провел Надежду непосредственно к стоящему на своем месте полицейскому практиканту, чтобы получить оставшуюся условленную часть платы. Андрей же, сполна оценив такое упорство, даже заплатил с вожделением глядящему на него парнишке вместо гривенника пятиалтынный.
— Прости, Андрей, когда я пожелала посмотреть на приезд брата императора, я не подумала, что тем самым ввергну тебя в траты.
— Пустое. Я же сам предложил тебе показать в нашем городе брата нашего императора, — отозвался в ответ парень и тут же добавил давно мысленно подготавливаемое: — но с еще большей радостью я посидел бы с тобой после того, как этот вельможный гость удалится, где-нибудь в кофейне или кондитерской. — Сказал и затаил дыхание, согласится или нет. Вчера, когда он сидел с ней на лавочке, а потом провожал до снимаемой в доходном доме комнаты, ведь насчет наличия у нее молодого человека так и не поинтересовался.
— Ты, Андрюша, меня приглашаешь на свидание? — Разулыбалась девушка. Сегодня у ее шляпки не было вуали, и выражение ее лица было ухажеру хорошо видно.
— Ну… да, если ты не против, конечно.
— Не против. Обожаю профитроли со сливочным кремом.
На вокзале послышался гудок прибывающего поезда. Прибыл по расписанию. Хоть и целый брат императора, но отдельного литерного поезда для своего передвижения по стране не использовал, ограничился просто отдельным вагоном, прицепленным к обычному пассажирскому составу.
Вот ведь, не так уж и долго после прозвучавшего гудка пришлось ожидать, но Рябов, признаться, весь извелся. Сегодня он был в числе тех счастливчиков, которые после убытия особо охраняемой персоны распоряжением начальства получали выходной на весь оставшийся день, а тут еще и назначенное свидание. Не удивительно, что время для Андрея даже не шло, а ползло, словно улитка.
— Самобеглая коляска! — Выдохнул в восхищении кто-то из публики неподалеку от молодого человека, увидев это сверкающее белым лаком чудо артефакторики, подкатившее в сопровождении десятка конников и еще большего количества оседланных лошадей к выходу из здания вокзала. Андрей, присматривающий за стоящей перед ним толпой и потому почти не видевший, что творится возле вокзала за его спиной, попытался встать полубоком, чтобы хоть краем зрения увидеть происходящее возле широко распахнутых дверей вокзала. Как раз вовремя: оттуда начали выходить люди в военной форме старших офицеров, кучкующиеся вокруг высокого бородача в черном кителе с золотыми погонами и огромным сверкающим бриллиантами орденом на груди. Этот бородач вел под руку совсем молодую девушку возрастом, наверное, немногим большим возраста самого Рябова. Люди, окружавшие выход с вокзала и дальше привокзальную площадь, громко закричали и замахали руками. К счастью, настроены они были вполне радостно и доброжелательно, и Андрей незаметно перевел дух.
Доведя свою спутницу до самобеглой коляски, великий князь Михаил, а это был, конечно же, именно он, посадил эту барышню внутрь, после чего обойдя новомодное средство передвижения с другой стороны, тоже забрался в салон транспортного средства. Дверцы захлопнулись, прочие офицеры свиты принялось споро рассаживаться по подведенным к ним лошадям. Вскоре кавалькада всадников, окружавших спереди и сзади неспешно катящуюся по булыжной мостовой самобеглую коляску, громко цокая копытами, потянулось вдаль по улице по направлению к городской окраине. Народ, поглазев ей вслед еще одну или две минуты, начал расходиться по своим делам.