Нельсон любил деньги и свою жену, но Нирвана заняла особенное место в его сердце, потому что она была его частью. При этом она была всем, чем не был он: она была милой и невинной, и он хотел, чтобы так всегда и оставалось. Он старался держать её подальше от всего, что делал, пряча её от людей, которыми был окружён. Нельсон знал, насколько опасны эти люди, и не осмелился бы позволить им даже находиться рядом с его дочерью, потому что они могли с лёгкостью использовать её против него. Он знал, что эти безжалостные люди не остановятся ни перед чем. Женщины и дети для этих мужчин также не были под запретом. Именно поэтому Нельсон полностью разграничил свою семейную и деловую жизнь.
Но, увидев выражение лица Сальваторе, заметившего Нирвану в тот день, он понял, что этому пришёл конец. И это его очень беспокоило. Тревога пробирала до костей, потому что в душе он знал, что ведьма была права. Она предупреждала его, что судьба Нирваны темна и мучительна из-за мужчины, который отдаст ей своё сердце, что эта любовь не будет сладкой, что она будет тёмной и зловещей, и Нирвана не сможет избежать этого. Ведьма велела спрятать Нирвану как можно дальше и оберегать её как можно дольше. Даже если от судьбы не уйти, всегда есть шанс, что одно, пусть и незначительное действие, может навсегда изменить её вектор. Тогда Нельсон не поверил ей и не только потому, что ведьма была всего лишь его сумасшедшей тёщей, но и потому, что он не верил в такое дерьмо.
Но теперь его одолевали сомнения. Нельсон знал, что Сальваторе - тот человек, которого все боялись и которому никогда не осмеливались смотреть в глаза. Как будто Сальваторе научил самого Дьявола, показал ему, как быть злодеем.
Взгляд, которым Сальваторе наградил Нирвану, был очень хорошо знаком Нельсону, потому что именно так он смотрел на свою жену, когда впервые увидел её. Однако, в отличие от него, Сальваторе был словно надвигающейся бурей. Нельсон знал, что такие люди не способны на любовь, максимум на одержимость.
Нельсон не слышал ни стука в дверь своего кабинета, ни звука приближающегося к нему дворецкого, несколько раз звавшего своего босса.
— Мистер Нельсон?
Нельсон пришёл в себя, почувствовав прикосновение дворецкого на своём плече, и резко обернулся, чтобы посмотреть на человека, который вывел его из оцепенения.
Дворецкий подпрыгнул от удивления, извиняясь.
— Ваши гости прибыли, — добавил дворецкий, уклоняясь от взгляда Нельсона.
Нельсон успокоил дыхание и кивнул в ответ:
— Хорошо, — он посмотрел на виски в своей руке, сунул другую руку в карман и направился в холл, чтобы поприветствовать своих гостей.
Первым в двери его дома вошёл Айгуо, который был родом из соседнего города и работал на крупный синдикат китайской мафии, глубоко распространивший свои корни в американском подпольном мире. Он всегда вёл себя сдержанно, что было очень важно в его бизнесе, поскольку он информировал о поставках, поступающих из Китая или отправляющихся туда, и следил за тем, чтобы всё проходило гладко. Айгуо был намного крупнее среднестатистического китайца, и, по американским меркам, у него не было лишнего веса. Он всегда одевался в традиционную китайскую одежду - красно-золотой Чаншань2. А его лысину до самой шеи покрывали татуировки.
Вторым прибыл Карлос, глава банды, которая была вынуждена делить территорию с Айгуо, и чаще всего это приводило к войнам между ними, но Карлос никогда не заходил слишком далеко, потому что Айгуо установил тесные связи с Сальваторе. Банду Карлоса называли «перевозчиками». Если вам нужен был грузовик, лодка, грузовое судно, да и вообще всё, что угодно, для того, чтобы доставить продукцию в страну или наоборот вывезти её, вы не могли обойтись без Карлоса. Он был пожилым мужчиной, невысоким и полным, с тонкими и жирными волосами и с татуировками на животе и костяшках пальцев. Карлос носил рубашки исключительно от Versace, оставляя верхнюю часть груди открытой, что все видели цепи, свисающие с его шеи. Он был упрямым человеком, временами мыслившим иррационально и готовым убивать людей, которые, по его мнению, были бесполезными.
Третьим был Ной, который на покерные вечера всегда прилетал из Лос-Анджелеса. Он занимал высокое положение в ФБР и был связан с ЦРУ, и именно он был причиной того, что многим лордам преступного мира сходило всё с рук. Но, конечно, за очень высокую цену, которую никто из этих людей не боялся платить. Ной был шестидесятичетырёхлетним мужчиной, который всегда одевался так, словно он был профессором, опаздывавшим на пятнадцать минут на лекцию по истории Америки. Он был больше молчаливым слушателем, никогда не говорил ничего компрометирующего, любил шотландский виски. Но его нельзя назвать хорошим человеком - он ничем не отличался от любого авторитета, сидящего за покерным столом. Более того, он убил гораздо больше людей, чем любой из них. У него была собственная армия агентов ФБР, убивавших от его имени всякий раз, когда кто-то подбирался к нему слишком близко, и он всегда подстраивал всё так, чтобы это выглядело самоубийством. Он знал, как скрыть убийство бесследно, и именно поэтому Ной был одним из тех, кого постоянно приглашали на эти вечера.
Четвёртым был Сэмюель, он был американцем, специализирующимся на порохе и оружии и живущим в трёх часах езды от Хэдли. Двоюродный брат Сэмюеля работал в Белом доме, он был бывшим советником президента Соединенных Штатов и Лидером Свободного Мира3. Сам Сэмюель был самым богатым человеком из этой группы, его деловые связи простирались вплоть до Нигерии. Он продавал порох и оружие правительству, умело оставаясь вне поля зрения, чтобы поддерживать семейный бизнес. Сэмюелю было около пятидесяти, он был женат более двадцати лет, и у него было много молодых любовниц. Он был высоким, практически под два метра, с длинными светлыми волосами и карими глазами. Сэмюель жевал табак, был в хорошей физической форме благодаря времени, проведённому в спортзале. Его фирменным методом убийства являлось удушение, потому что ему нравилось наблюдать, как жизнь постепенно ускользает из глаз жертвы. Именно так все его любовницы встречали свою кончину: трахая их, он душил и избивал их до смерти, наблюдая, как они сражаются против него, умоляя позволить им дышать, только для того, чтобы увидеть, как они умирают, пока он в итоге не кончит.