Положив руку на дверную ручку, я шёпотом произнесла молитву, а затем медленно повернула её и открыла дверь. Зрелище, открывшееся мне, когда я шла по прихожей, заставило меня застыть на месте.
В конце коридора я увидела стоящего на коленях спиной ко мне Сальваторе, со сложенными вместе руками перед собой. Перед ним был алтарь, целиком обклеенный моими фотографиями. На одних я улыбалась, на других хмурилась или просто смотрела вдаль, а посреди этих фотографий стоял вырезанный из камня идол, изображающий меня, словно я какая-то Богиня или небесный ангел.
Этот человек поклонялся мне.
Я стояла в шоке, мои взгляд был прикован к глазам статуи, которые были точной копией моих собственных. Я почувствовала, как по позвоночнику пробежала дрожь при виде такого открытого проявления одержимости или психического заболевания. Что, чёрт возьми, это было?
Я не заметила, как Сальваторе, который стоял на коленях и молился перед моим идолом, заговорил:
— Моя дорогая Нирвана, — прохрипел он, — только ты могла поставить меня на колени, — открыто признался он.
Я изо всех сил пыталась дышать ровно. Я отвыкла от его голоса, и мне было страшно вновь слышать его холодный тон, после того, как я так долго убегала от него. Конечно, мне снились кошмары, в которых я слышала его голос, обвиняющий меня в его смерти, но это ничто по сравнению с реальностью.
Внезапно в моей голове возникли воспоминания о тех моментах, когда он разговаривал со мной, рассказывал мне что-то о себе, или обо мне. Когда говорил, какой хорошей девочкой я была, принимая его член. Я закрыла глаза, отводя взгляд от святыни, но Сальваторе отошёл от своего места поклонения и направился ко мне, уверенными шагами сокращая расстояние между нами. Я почувствовала его прикосновение, когда он взял мои руки в свои, поднося их к своим губам и оставляя тысячу маленьких поцелуев на тыльной стороне моих ладоней.
— Все те месяцы, которые я провёл в больнице, мне нужно было оставаться сильным, продолжать бороться за свою жизнь. И именно ты помогла мне пройти через это, — он взял мои ладони в одну руку, а другую поднёс к моему лицу, заставляя меня посмотреть ему в глаза, — именно благодаря тебе я обрёл спасение, моя Нирвана.
Тяжело сглотнув, я, наконец, встретилась с его необыкновенными глазами, которые, впервые увидела во время поздней игры в покер в нашем доме. Я помню, как прислонилась к стене, пытаясь заглянуть в комнату, и мои глаза столкнулись с парой серых глаз, в которых хранилась чарующая тьма, от которой, как я поняла немного позже, я никогда не смогу избавиться. Эти проклятые серые глаза были моей смертью.
Я думала, что, может быть, его лицо будет выглядеть иначе из-за того, что с ним произошло, но нет, он выглядел так же, как и в последний раз, когда я его видела. Его лицо было таким же прекрасным, как и тогда. Его глаза пленяли, и его черты остались такими же холодными и каменными. Он первым разорвал наш зрительный контакт, посмотрев на мой раздутый живот, а затем положил на него руки, и Мариетта, казалось, почувствовала его прикосновения, как будто она ждала этого дня.
— О, моя маленькая девочка, — прохрипел Сальваторе, упав передо мной на колени, и положил голову и руки мне на живот, как будто пытался приблизиться к ней как можно ближе, — я здесь, моя маленькая Мэри, — заговорил он по-итальянски, — твоя мать пыталась разлучить нас, но я заставлю её заплатить за это.
Неожиданно, Сальваторе встал на ноги и, взяв меня за руку, потянул дальше по коридору.
— Нет, н-нет, нет… пожалуйста… подожди… куда ты ведёшь меня? — умоляющим голосом спросила я, — Сальваторе, пожалуйста, — кричала я, когда мы остановились возле комнаты с широко открытой дверью, через которую я могла видеть находящихся в помещении людей.
Первым человеком, был Джованни, врач, которого я видела в последний раз в тот день, когда предала Сальваторе. На нём был больничный халат, на шее висела маска и, в общем, он выглядел так, словно собирался делать операцию. Рядом с ним стояла двоюродная сестра Сальваторе, Донателла, которая тоже была одета в халат. Её волосы были собраны в специальную сетку, а маска уже была на её лице. Перед ними лежали хирургические принадлежности, и стоял операционный стол. Я оглядела помещение, и внезапно меня охватил настоящий ужас, когда я увидела свою мать, Рэйчел и своих коллег, свисающих за руки с потолка.
В комнате воняло человеческими фекалиями, рвотой и смертью.
Сальваторе потянул меня за руку, пытаясь затащить внутрь комнаты, и я упала на пол, пытаясь вырваться из его жёсткой хватки.
— Нет-нет! Сальваторе! П-пожалуйста, прости!
Однако его хватка была настолько крепкой, что у меня было ощущение, будто моё запястье сломалось, пока он продолжал тащить меня.
— Пожалуйста! Сальваторе! — вопила я, даже не пытаясь контролировать громкость своего голоса.
Я слышала, как кричала моя мать. Она рыдала и звала меня.
— Помоги! Пожалуйста! — услышала я рыдания борющейся в цепях Рэйчел, которые лязгали при каждом её движении.
Я продолжала умолять и кричать, обхватив руками ногу Сальваторе.
— Сальваторе, пожалуйста… — я отчаянно брыкалась, и мои вопли напоминали крики раненого животного, — Пожалуйста, — я не осмеливалась поднять на него глаза из-за страха увидеть в них пустоту и жажду крови. Он привёл меня сюда пытать, и никакие мольбы мне не помогли бы.
Джованни присел на корточки рядом со мной, нежно положив руку мне на плечо, в то время как я рыдала, уткнувшись в материал дорогих брюк Сальваторе, позволяя слезам пропитывать тёмную ткань.