— Я защищал тебя, — процедил он сквозь стиснутые зубы.
— Разве? Это ты так думаешь, потому что я давным-давно научилась скрывать то, чем являюсь. Ты следил за мной с момента моего рождения и всё же никогда не спрашивал, почему я пряталась? Я тебе, на хрен, подскажу — потому что ты видел то, что я позволяла, а меня ты никогда не знал. Я большее чем то, что ты и твой народ выбросили или для чего создали. — Я была так занята выкриками своей боли, что не заметила, как он приблизился ко мне, или что он держал что-то в руках. Я начала отступать, но Каллаган двигался быстрее. Он уронил меня на пол и надел что-то на голову. Я отстранилась, собираясь заставить его поцеловать меня снова и посмотреть, понравится ли ему то, что я сделала, когда он заговорил.
— Сними чары со своего тела, — потребовал он, и я тут же подчинилась. От ужаса я округлила глаза, а когда открыла рот, чтобы вновь натянуть заклинания, он меня остановил словами: — Не смей их возвращать.
— Каллаган, нет, — прошептала я, когда горло сдавили непрошеные слёзы. Он провёл пальцем по моей щеке.
— Эри, ты не оставила мне выбора. Я не позволю моим людям умереть. Не могу.
Глава 7
В жизни существуют моменты, когда нужно обернуться назад и подумать о том, что можно было сделать иначе. Нужно было сделать иначе. Подумать и представить, что необходимо сделать, чтобы добиться желаемого результата. Как сейчас, например, я жалела, что не разрезала Каллагана на куски. Я пожалела, что не оставила его труп гнить у себя в квартире.
Теперь он стоял и наблюдал за мной. В нескольких сантиметрах от меня стоял Фейри, наставляющий на меня оружие, и я не могла ничего сделать, пока мне не прикажет этот ублюдок. Я могла двигать глазами, но телом? Я замерла.
— Эри, прыгай на ноге, — проворковал он с нежностью на первой букве моего имени. И я, как грёбаный кролик, начала прыгать, а сердце бешено заколотилось о клетку рёбер, которая не давало ему выпрыгнуть. Я едва сдерживала слёзы, пока ярость пульсировала внутри. Я ненавидела эту свою слезливость. Слёзы это слабость, которую они не поймут. Они примут это не из-за желания убить одного мудака, а посчитают меня плаксой. — Перестань прыгать и подойди ко мне, — он лукаво ухмыльнулся и медленно следил за моей реакцией, когда тело дёрнулось, подчиняясь его воли.
— Я вырву твой язык и буду носить его, как шарф, — прорычала я.
— Нет, ты будешь делать всё, что скажу. Я предупреждал, что случится, если не сделаешь выбор. Можешь ненавидеть меня, но я не позволю своим людям умереть, потому что одна женщина не хочет помогать.
— Это моё тело, — прошипела я. — Не хочу быть матерью, Каллаган. Ты в последнее время выходил на улицу? Там страшно. Я не дам тебе вновь коснуться меня. Ну, рыцарь, нарушишь ли свой кодекс чести, чтобы достичь цели? Потому что уверяю, я тебя не хочу, что бы там ни говорило моё тело из-за ожерелья. И ты солгал. Я прекрасно понимаю, что не контролирую ситуацию, — выплюнула я, остановившись перед ним так близко, чтобы ощутить его древесный запах.
— Поцелуй меня, — произнёс Каллаган, обнимая меня за талию и притягивая ближе. — Так, будто от этого зависит твоя прелестная жизнь.
Я не сдержала слёз и не смогла не дать себе сделать так, как он велел в комнате, полной существ, которые будут вечно это помнить. Я приподнялась на цыпочки и прильнула к его рту, всасывая полную нижнюю губу. Затем нежно зажала её губами, затем скользнула в его рот языком. Сплетаясь с его в диком танце, больше похожим на дуэль, пока не застонала, когда жар пронёсся по телу, а раскалённое добела желание вспыхнуло в сердцевине.
Каллаган положил руку мне на затылок, удерживая на месте, пока я не знала, чего хочу больше — сделать глоток воздуха или этого паладина.
Он отстранился, а я потянулась за ним, потому что честно считала единственной целью в жизни продолжать целовать его. Я сопротивлялась и пыталась поцеловать его, как какая-то идиотка, которая не может жить без него, а он просто стоял и смотрел.
— Прекрати, — хрипло прошептал он, глядя на меня с какой-то болью во взгляде. Я опустила руки, отступила и повернулась, чтобы выбежать из комнаты, но он схватил меня за запястье. — Ты не уйдёшь, если я не прикажу иначе.