Теперь, столкнувшись с раком, я думаю, что этот настойчивый вопрос — каково дело моей жизни? — имеет две стороны.
1. По иронии судьбы (если учесть, что я всегда отвергала возможность самореализации через мужчину) одна из составляющих моего дела — это именно забота о Кене, помощь всеми силами в его работе; параллельно это поиск такого способа заботы и помощи, который не угрожал бы моей независимости, а также это постепенная работа над собой и изживание своих старых страхов: для начала достаточно просто быть его женой, помогать ему, поддерживать дом в порядке, создавать ему хорошие условия для работы (надо бы нанять горничную!), а потом посмотреть, во что это все может перерасти. Но для начала — помогать и поддерживать его — незаметно, как и полагается жене, хотя прежде все мое существо протестовало против такого варианта. Впрочем, моя ситуация совсем не похожа на тот вариант «техасской жены», против которого я бунтовала, да и сама я уже не та, что прежде. Я свято верю, что его работа чрезвычайно важна; она во всех отношениях совершается на том уровне, до которого мне не дотянуться (я ни в коем случае не занимаюсь самоуничижением — я просто хочу быть честной). Ну и, кроме того, речь идет о Кене, в которого я безмерно влюблена. Подозреваю, что я бы не поставила перед собой такой цели, если бы Кен этого от меня захотел, если бы он потребовал, чтобы я стала «хорошей женой». Но он вообще от меня ничего не требовал! Если на то пошло, это он сейчас заботится обо мне, выполняя роль «жены».
2. Другая составляющая, которая складывается прямо сейчас — и соотносится с консультациями и групповыми тренингами, которые я проводила и раньше, — это работа, связанная с раком. Я все сильнее чувствую, что именно мне следует делать. Для начала — написать книгу о своем опыте, включив в нее описания различных теорий исцеления, интервью со специалистами по вопросам взаимоотношений тела и разума, интервью с другими раковыми больными. Потом, может быть, сделать фильм… посмотрим. В любом случае я чувствую, что это становится центральным элементом в моей жизни.
Я вижу, что обе эти составляющие являются формами самоотдачи и «беззаветного служения», способами выйти за пределы своего эго и жить во благо другим людям. Так что оба они напрямую отвечают стремлению всей моей жизни следовать духовному пути. Вот так разрозненные фрагменты сходятся в единое целое!
Это ни в коем случае не было окончательным ответом на поиски Трейей своего призвания, настоящего «дела жизни», но это было началом. Я чувствовал, что в ней происходит переворот, своего рода внутреннее исцеление, обретение внутренней целостности и баланса.
В конце концов мы пришли к тому, чтобы называть поиск своего дела поиском «даймона»[23] — в древнегреческой мифологии это слово обозначает «бога внутри», нашу внутреннюю божественность, нашего ангела-хранителя или духа-наставника, известного также под именами «гений» или «джин». Считается также, что понятия «гений» или «даймон» синонимичны понятиям «судьба» или «фортуна». Трейя пока не нашла свою судьбу, своего гения, свое предназначение, своего даймона — по крайней мере, в окончательном виде. Мне выпало стать частью ее судьбы, но не основным ее центром, как думала Трейя, — я стал скорее катализатором. На самом деле ее даймоном была ее собственная высшая Самость, которая должна была вскоре проявиться — но не в работе, а в искусстве.
Что касается меня, то я точно знал, чем хочу заниматься; знал, почему я этого хочу; знал, каково мое предназначение и что мне предстоит осуществить в жизни. Я реализую свою высшую Самость, когда пишу, — относительно этого у меня не было никаких сомнений или колебаний. Лишь только я написал два абзаца своей первой книги — мне тогда было двадцать три года, — как сразу понял: здесь мое место, я нашел себя, нашел свою цель в жизни, обрел своего даймона. С той поры у меня не возникало никаких сомнений в этом.
Но с даймоном связана одна странная и страшная вещь: если ты к нему прислушиваешься и следуешь его голосу, он действительно становится твоим духом-наставником; если Бог живет внутри тебя, твой гений будет делать свою работу. Однако если ты не внемлешь ему, то даймон превращается в демона, злого духа: божественная энергия и талант вырождаются, превращаясь в саморазрушительные импульсы. Между прочим, христианские мистики утверждают, что пламень ада — это ангелы, отвергнувшие любовь Бога и превратившиеся в демонов.
23
Даймон (греч., daimon, daimonion) — в древнегреческой философии бестелесное существо рангом ниже богов, обладающее сверхчеловеческими силами и служащее для связи между людьми и богами. Считалось, что даймоны — космически необходимые порождения Мировой Души, предназначенные для действия на разных планах бытия, в том числе и в земных стихиях. В ранней греческой культуре даймонами нередко называли добрые души великих людей, живших в древнем «золотом веке», которые могут быть посланы для поддержки, защиты и духовного руководства к людям на земле, избранным для исполнения какой-то миссии. Самый известный — это «даймон Сократа», тайну которого разгадывали многие вплоть до XX в. В XX веке К. Г. Юнг писал, что и у него был личный даймон по имени Филемон. —