Группа специалистов, в число которых входили и мы, выступала с темой «войны за культуру» перед большим собранием, которое придерживалось либерально-демократических взглядов и имело в своем составе непреклонное еврейское меньшинство. Меня избрали в качестве типичного евангелического христианина. Помимо Люсинды Робб, в числе специалистов находились президенты компаний «Дисней Чаннел» и «Уорнер Бразерс», а также президент Уэлсли-колледжа и личный поверенный Аниты Хилл. Готовясь к своему выступлению, я пролистал Евангелия, чтобы освежить свои впечатления, и лишний раз убедился, насколько Иисус был далек от политики. По словам П. Т. Форсиса, «самые обширные и глубокие высказывания, содержащиеся в Евангелии, касаются не мира или его социальных проблем, а вечности и гарантий, данных ей обществу». В наше время каждый раз, когда проходят выборы, христиане обсуждают, является ли тот или иной кандидат на пост президента «божьим человеком». Представляя себя в эпохе Иисуса, мне сложно было представить его размышляющим над тем, были ли Тиберий, Октавиан или Юлий Цезарь «божьими людьми» для империи.
Когда подошла моя очередь выступать, я сказал, что человек, последователем которого я являюсь, палестинский еврей первого века нашей эры, также принимал участие в войне культур. Он восстал против консервативной религиозной системы и языческой империи. Эти две силы, часто враждовавшие между собой, объединились в заговоре против него. Какова же была его реакция? Не сражаться со своими врагами, а отдать за них жизнь и сделать этот дар доказательством своей любви. Последними словами, которые он произнес перед смертью, были: «Отче! Прости им, ибо не знают, что делают».
После передачи ко мне подошла одна телевизионная знаменитость, чье имя узнал бы любой читатель. «Я должен сказать вам, то, что вы рассказали поразило меня в самое сердце, — произнес он. — Я изначально относился к вам предвзято, поскольку не люблю всех христиан правого толка, и предполагал, что вы один из них. Вы не можете представить себе, какие письма приходят в мой адрес от «правых». Я не последователь Иисуса — я еврей, но когда вы рассказывали о том, как Иисус прощал своих врагов, я понял, насколько я духовно далек от него. Я борюсь со своими врагами, особенно с «правыми». Я не прощаю их. Мне нужно многому поучиться у Иисуса».
В жизни этой знаменитости делало свою работу медленное, постоянное подводное течение благодати.
Иисус изображает царство как некую тайную силу. Агнцы среди волков, сокровища, спрятанные в поле, горчичное зерно в саду, пшеница, растущая среди плевел, щепотка дрожжей, из которой поднимается тесто, немного соли на мясо
— все эти образы намекают на некое движение, которое происходит в обществе, изменяя его изнутри. Вам не потребуется целый совок соли, чтобы засолить окорок, а достаточно натереть его.
Иисус не оставил после себя организованной армии последователей, поскольку он знал, что пригоршня соли постепенно разъест самую мощную в мире империю. Несмотря на огромную разницу между ними, великие институты Рима: Кодекс законов, библиотеки, Сенат, римские легионы, дороги, акведуки, памятники — постепенно пришли в упадок, а маленькая группа людей, которым Иисус передал свои идеи, сохранилась и продолжает существовать по сей день.
Сёрен Кьеркегор описывал себя, как шпиона, и, действительно, христиане ведут себя, как шпионы. Мы живем в одном мире, и в то же время глубоко преданы другому. Мы, укоренившиеся чужаки или, говоря словами Библии, «гости на этой земле». Мои посещения тоталитарных государств наполнили эту фразу новым смыслом.
В течение многих лет диссиденты в Восточной Европе встречались тайно, использовали пароли, избегали пользоваться телефоном и публиковали эссе под псевдонимами в нелегальных изданиях. В середине семидесятых, однако, эти диссиденты начали понимать, что эта их двойная жизнь дорого им обошлась. Работая тайком, постоянно нервно оглядываясь через плечо, они привыкли бояться, что как раз и было целью их врагов коммунистов. Они приняли осознанное решение изменить свою тактику. «Мы будем поступать так, словно мы свободные люди, чего бы это нам ни стоило», — решили польские диссиденты. Они стали устраивать публичные встречи в зданиях церквей, несмотря на присутствие информаторов, о которых все прекрасно знали. Они подписывали статьи, иногда указывая адрес и номер телефона, и распространяли газеты открыто, на улицах. На самом деле, диссиденты начали поступать так, как, по их мнению, должно было поступать общество. Если хочешь свободы слова, говори свободно. Если любишь правду, говори правду. Власти не знали, как на это реагировать. Иногда сопротивление диссидентов оказывалось сломленным. Почти все диссиденты сидели в тюрьмах. Иногда власти наблюдали за происходящим с неудовольствием, которое граничило с бешенством. Тем временем дерзкая стратегия диссидентов облегчила им общение друг с другом и с Западом. Так образовался некий «архипелаг свободы» — яркая противоположность мрачному «архипелагу Гулагу».