Почему, господин авва, разве я тебя чем-то ввожу в соблазн? – спросил он.
Чем ты только не вводил меня в соблазн! – и рассказал ему все, как было. Мы оба заплакали, и он попросил:
Помолись за меня, авва, чтобы Бог давал мне только самое необходимое и помог исправиться.
Поистине, чадо, не ожидай от Христа, что тебе будет даровано что-либо из того, что есть в земном мире, кроме этой трудовой кирки, – сказал я и, попрощавшись, ушел.
Евлогий продолжал работать каменотесом и принимать странников до самой смерти. Даже когда ему исполнилось сто лет, он не отступил от своих правил, и Бог давал ему силы, чтобы пройти свой жизненный путь до конца».
49. О том, что монах не должен безрассудно принимать милостыню от всех людей, тем более, если он не нуждается в ней; и о том, что принимающий должен отработать подвигом то, что ему дается
А. Из Отечника
Как-то в Раиф прибыл богатый чужестранец и раздал братьям милостыню по номисме каждому. Не забыл он послать монету и одному исихасту, жившему в Раифе в уединенной келье. В ту же ночь старцу приснилось поле, заросшее тернием, и кто-то сказал ему: «Выходи жать поле, которое подало тебе милостыню».
Наутро исихаст послал за христолюбивым благодетелем, который дал ему номисму, и, вернув ему золотую монету, сказал:
– Брат, возьми свою монету, ибо мне не по силам справиться с чужими сорняками – мне бы только убрать свои.
Сказал старец: «Совершенные подвижники вообще ни от кого не принимают милостыни сразу. Средние не говорят никогда, что им что-то нужно. А если кто-то от себя даст, принимают как посланное от Бога. А мы немощные даже не можем обеспечить себя необходимым нам, и потому будем просить с великим смирением, всегда порицая себя».
Сказал авва Макарий: «Если мне хватает своего имущества, а мне принесут еще что-нибудь, особенно если это делает мирянин, то я ничего не возьму, ибо знаю, что оно совершается по внушению дьявола. А если у меня нет чего-нибудь нужного и не раз и не два помысел требует найти это, то Бог, ведая мою нужду, посылает мне это через кого-нибудь, как Даниилу во рву со львами помог пророк Аввакум.
Если я заработаю на то, что мне нужно, серебро или медных монет, но не трачу их и жду, что кто-нибудь даст мне это даром, то уподобляюсь Иуде Искариоту, который оставил дарованную ему благодать и погряз в жажде сребролюбия.
Мы слышали о брате бедном и нуждающемся, что когда ему принесли еды сколько нужно, а после другой человек тоже ему принес что-то, он не принял и сказал: «Уже напитал меня Господь, а больше мне не нужно».
Сказал авва Форта: «Если Бог желает, чтобы я жил, Он знает, как управить мою жизнь. А если не желает, то зачем мне такая жизнь». Он не от всех принимал милостыню, даже когда был прикован болезнью к постели. Он говорил: «Если человек мне что-то приносит, но не ради Бога, а по человеческой обязанности, то если я это принимаю, то поступаю несправедливо по отношению к этому жертвователю, ведь мне нечем ему отплатить, и от Бога я не получаю награды».
Б. Из Палладия
Мы знавали великого подвижника Виссариона, насколько он был кроток и как велико было его умиление. Как-то мы сидели и беседовали, слушая его душеполезные и спасительные наставления, и пришел авва Милий, который, облобызавшись со старцем, сказал:
– Такой-то наш благодетель, постоянно навещавший нас в этой пустыни, умер. Но как при жизни он наилучшим образом распоряжался своим имуществом, так и после смерти наилучшим образом уже все управил. Он передал свое поместье женскому монастырю, который опекает Илия Подвижник, и собрал в нем уже триста подвижниц.
Услышав эти слова, старец заплакал и принялся бить себя по лбу.
Горе мне, грешнику! – воскликнул он. – Он столько радости принес дьяволу, причинил страшный вред подвижницам и растерял все свои награды! А ты говоришь, что он наилучшим образом все управил?
Мы попытались спорить и говорить, что великая награда в том, чтобы помогать подвижницам, Христу обручившимся и Ему единому работающим.
Поверьте мне, чада, – возразил старец, – со мной то же самое было. Я видел авву Герасима, о котором упомянуто в житии Евфимия Великого. Пришел в Иерусалим, помолился и на обратном пути (а было мне двадцать пять лет) услышал о его смерти. Слушая, как лев скончался с ревом на его могиле, я был поражен в самое сердце любовью к Богу. Тотчас я раздал свое имущество, оставив за собой только одно имение, чтобы разместить там скит великого монастыря в Александрии.
Я отправился и предал себя в волю аввы Исидора Пилусиота. Я сказал ему: «Авва, я желаю, по Божьему велению, отречься от мира. Я раздал все свое имущество, оставил себе только одно именье ради подвижниц. Но его хочет купить богатый человек, императорский наместник, и он мне предлагает за него семьдесят фунтов золота. Продавать имение или нет?» Старец ответил: «Если он оценил имение в семьдесят фунтов, уступи ему за пятьдесят, а вырученное золото раздай подвижницам, и получишь большую награду. Если ты отдашь им имение, то ввергнешь их в великое смятение и суетные занятия и так доведешь до скверны блуда».