Несмотря на добрый тон, это было произнесено очень покровительственно. Госпоже Альмерс и в голову не приходило спросить девушку о ее согласии; для нее этот брак был уже совершившимся фактом, который, само собой разумеется, будет встречен Паулой со смирением и благодарностью.
Молодая девушка все еще стояла пред нею бледная, пораженная. Наконец она промолвила тихо, дрожащим голосом:
– Я на самом делене имела и представления о том, что господин фон Бернек питает какое-либо чувство ко мне. Вы очень добры, приветствуя меня уже как свою родственницу, но я… я не могу принять это…
– Что ты не можешь? – спокойно спросила госпожа Альмерс, решительно не понимая ответа.
– Сказать то „да“, которого ожидаете вы и ваш племянник, – ответила Паула. – Я не могу этого, сударыня.
Старая аристократка встала со своего стула.
– Что это значит? Уж не думаешь ли ты отказываться?
– Я не люблю господина фон Бернека, – уже более твердо ответила Паула. – Если он действительно намеревался предложить мне свою руку, то, пожалуйста, избавьте и его, и меня от неприятных минут. Я должна буду сказать „нет“.
Госпожа Альмерс смотрела на молодую девушку, словно сомневаясь в здравом ли та рассудке. Наконец у нее мелькнула новая мысль, и она выразила ее в вопросе, произнесенном резким тоном:
– Ты любишь другого? У тебя есть какая-то тайная склонность? Хотяя собственно не знаю,как бы это могло случиться, так как ты ужецелых два года живешь исключительно со мною, однако это является единственным объяснением твоих действий. Признайся!
– Мне не в чем признаваться, – возразила Паула с возрастающим упорством. – Если бы я питала к кому-либо чувство, то открыто призналась бы в нем, но со мною еще никто не сближался настолько, чтобы я могла полюбить его…
Эти слова были произнесены с такой откровенностью, что госпожа Альмерс принуждена была отказаться от своего подозрения; однако она в грозном величии продолжала:
– Ну, тогда я решительно-таки не знаю, что мне сказать или думать. Тебе предлагают счастье, выпадающее на долю вряд ли дажеодной из сотни девушек, и ты желаешь оттолкнуть его от себя? Да что ты имеешь против Ульриха?
– Я ничего неимею против господина фон Бернека, но и не чувствую расположения к нему. Он всегдаотносился ко мне, как чужой.
– Ну, это – не основание, – возмущенно заметила госпожа Альмерс.
– Для вас, сударыня, может быть, и нет, а для меня – да, – сухо произнесла молодая девушка.
Такоготона еще никогда не слышала ее покровительница. Сама она действительно никогда не придавала значения вышеприведенному основанию, так как и ей, и ее сестре мужья были избраны родителями. Для старшей дочери они назначили богатого землевладельца Бернека, а для младшей – еще более богатого промышленника Альмерса. Жизнь обеих женщин протекала во всем том блеске и уюте, которые даются только хорошим состоянием и положением. Это они обе признали вполне естественным и не чувствовали никаких неудобств от браков, заключенных не по любви, а по расчету. И вдруг тут такая молоденькая и нищая девушка осмеливается отталкивать руку Ульриха фон Бернека лишь потому, что не любит его. Понятно, что это раздражило госпожу Альмерс, быть может, дажепочувствовавшую бессознательный упрек в ответе Паулы, и она уже крайне резким ледяным тоном проговорила:
– Кажется, в тебе взволновалась кровь твоей матери; мне так и чудится, что со мной говоришь не ты, а покойная Лена. Именно так же говорила она, когда ей пытались приводить доводы рассудка, в то время как она отказала богатому, уважаемому всеми человеку, чтобы выйти замуж за твоего отца. Но у нее, по крайней мере, было извинение – юношеская любовь, которой она приносила эту жертву. Твое жесердце еще свободно, следовательно, в тебе говорят романтические бредни, фантазии горячей девичьей головы. Да неужели ты думаешь, что я отнесусь к этому так-таки попросту? Ты видимо еще не уяснила себе, что твое „нет“ является прямым оскорблением моему племяннику?
– О, господинфон Бернек очень спокойно встретит мой отказ, – сказала Паула с глубокой, ей обычно несвойственной, горечью. – Он ведь дажене потрудился проявить мне хоть чем-либо свое чувство ко мне и не считает даже нужным лично спросить меня, а просто-напросто распоряжается довести до моего сведения, что представляет себя в мужья мне. Нет, сударыня, для такого предложения у меня нет моего „да“, в особенности же для идущего со стороны господина фонБернека!