– Что вынудило его покинуть Англию, сэр? – поторопил Хьюго.
Сэр Уильям ещё раз тяжело вздохнул. Встал, налил себе бренди.
– Не желаете, Девениш? Нет? Мисс Кит, может капельку хереса?
Оба отказались. Сэр Уильям сделал большой глоток бренди и, подойдя к камину, остановился со стаканом в руке спиной к огню и принялся задумчиво разглядывать сцену охоты на противоположной стене.
– На самом деле, всё случилось именно здесь, в этом самом доме. Мои родители уехали в Лондон. А в нас взыграла молодая кровь, вот и задержались на недельку, чтобы поохотиться: Джонни Пикфорд, Бракборн, конечно, Пеннингтон, Алкорн – у него тогда не было титула – а ещё Грантли, молодой Крэнмор и ваш отец. И я, разумеется. Крэнмор собирался жениться через пару недель, и мы затеяли что-то вроде мальчишника. Развлекались вполне обыкновенно, может, слегка перевозбудились, но никакого вреда от этого не было. Пока дело не дошло до карточных игр и попойки.
Сэр Уильям зашагал по комнате, очевидно, чувствуя себя не в своей тарелке.
– В конце концов всё свелось к битве между Крэнмором и Синглтоном. Крэнмор был самым младшим из нас, и в кармане у него было не густо, к тому же... ну... не берите в голову.
Кит и Хьюго обменялись озадаченными взглядами. Что именно не брать в голову? Но прежде, чем прозвучал вопрос, сэр Уильям продолжил:
– Синглтон напирал, словно одержимый. Без пощады и без передыха. Подстрекал Крэнмора задирать ставки всё выше и выше и заливал в парня выпивку стакан за стаканом – больше, чем тот мог одолеть. – Рассказчик пожал плечами. – Конечно, никакого злонамеренного насилия не было. В конце концов, Крэнмор сам за себя отвечал. И должен был знать свой предел.
Сэр Уильям опять вздохнул.
– Крэнмор проигрался в пух и прах. Чиркал расписку за распиской, а Синглтон выхватывал и складывал эти писульки. Мы безуспешно пытались заставить их прекратить безумную игру.
Воцарилось недолгое молчание, в комнате слышался только треск огня в камине да тиканье напольных часов в углу.
– Перед самым рассветом... ну, знаете, когда свет ещё не забрезжил, но слышно, как ранние пташки уже перекликаются и пробуют распеваться, ведь знаете? Итак, перед самым рассветом они закончили. Крэнмор сказал странным, надтреснутым голосом: «Вот и всё». Ничего больше. Только «вот и всё». Его лицо сделалось серым, какого-то ужасного мертвенного цвета – никогда не забуду. А ваш отец...
Сэр Уильям посмотрел на Кит:
– Ваш отец расхохотался. Он выиграл всё. Крэнмор был разорён дочиста. Спустил деньги, лошадей, имущество, даже фамильный дом. Помню, Крэнмор пробормотал: «Теперь я не в состоянии жениться», – а ваш отец пожал плечами и буркнул: «Так и есть». И беспрерывно крутил чёртовы карты, простите, мисс Кит, проклятые карты. Затем Крэнмор уехал. Мне пришлось одолжить ему свою лошадь. Синглтон не позволил приятелю взять собственную лошадь, даже с уговором после вернуть.
Кит от стыда закрыла глаза. Она не однажды наблюдала отца в роли победителя, выигрыш не делал его хоть сколько-нибудь милосердным.
– Так вот, бедный молодой Крэнмор ускакал прочь, чтобы сообщить новости своей вдовой матери и младшей сестре...
Кит содрогнулась.
– ...Конечно же, Алкорн и Грантли отправились с нечастным, чтобы присмотреть, как бы тот не учинил какую-нибудь глупость, сами понимаете, о чём я. А оставшиеся так и сидели, словно пришибленные. Один из наших друзей только что безжалостно обездолил другого, и это ещё не самое худшее... ну, не будем углубляться. Синглтон продолжал перебирать свои карты, молча, задумчиво улыбался и тасовал проклятые картинки, и – должен признаться – я вдруг так дико разозлился на него, что выхватил колоду и швырнул в пламя.
Тягостное молчание накрыло присутствующих.
– Тогда-то мы и увидели это. Маленькие дырочки в картонках – огонь сделал их заметными на просвет. Никакой ошибки – Бракборн вытащил из камина десяток или больше, и мы смогли убедиться, что карты действительно краплёные. Синглтон оказался гнусным шулером. К тому же, он использовал меченую колоду, чтобы разорить своего собственного зя... не важно, кого. Синглтон оказался жуликом.
Хьюго подошёл к столу и налил бренди себе и сэру Уильяму. Он и Кит без спроса плеснул хереса. Она дрожащими руками с благодарностью приняла бокал.
Разве удивительно, что её отца разоблачили как мошенника? Тот в последние годы частенько промышлял шулерством и плутовством. Но она-то думала, что всё это – ложь, мошенничество, озлобленность, пьянство и бессовестность – явилось результатом его несправедливого, беспричинного изгнания из английского общества.