– Стоп! – крикнула я слишком громко. На меня стали оборачиваться с других столиков. – Слишком много информации. Давай в другой раз. Я только что поела.
Слава понимающе закивал, а я решила перевести разговор на другую тему.
– Ты говорил, у каждого танцора свой образ.
– Ага. У нас есть Рембо, Адам, который первый мужчина на планете, – между делом объяснил мне друг, как будто я понятия не имела, кто это, – Официант, Рубаха-парень – Иван из деревни, такой, знаешь, не городской, но очень привлекательный типаж. Даже Петр Первый есть…
– Джеймс Бонд, Фараон, – добавила я, вспомнив рассказ Надьки и мое личное праздничное представление.
– Бонд на самом деле есть, – деловито кивнул Слава, – но это не личный типаж. Это скорее то, что должен уметь исполнять каждый танцор. Видишь ли, чаще всего девушкам хочется одного и того же: героя, шпиона и защитника. Поэтому в одиночном представлении больше всего заказывают именно Бонда. Иногда Рембо. Героический образ нравится абсолютно всем, и это позволяет наладить больший контакт между зрительницей и танцором. – Славка выждал пару секунд. – А вот Фараона у нас нет.
– Как нет? – нахмурилась я. – Должен быть! Мне подруги рассказывали!
Слава задумался и отрицательно покрутил головой.
– Есть у вас сотрудник, такой… средневосточной внешности, высокий такой, темный и смуглый…
– А, – наконец-то понял Калинин, – только он не Фараон, а Меджай.
– Кто? – скривилась я, не расслышав.
– Мед-жай, – по слогам повторил Слава, – это телохранитель фараонов. Они, по-моему, даже этнически были не египтянами, а нубийцами или сирийцами. Я уже не помню. Образ Фараона уже давно «заняли» в другом клубе. Мы не хотели повторяться.
Я сложила руки в замок и осторожно, как бы нехотя, спросила:
– А как его зовут? Этого Меджая?
– Рафа, – просто ответил Слава и не усмотрел в моем вопросе никакой личной заинтересованности.
– Как?
– По паспорту Рафаэль Маратович Шахнияров, а для друзей просто Рафа. Он сам из Казани, чистокровный татарин. Но выглядит как натуральный араб. Его девушки очень любят, – гордо, будто родной отец, добавил Слава, – вроде как экзотикой его считают. Очень популярный танцор. Я с самого начала знал, что он подойдет. И не ошибся. Невероятно толковый парень.
– Ясно, – вяло отреагировала я. Оно и было понятно. И если до этого момента я надеялась на какое-то чудо, то теперь мне однозначно можно забыть про Джеймса Бонда. У него наверняка имеется картотека девушек (разумеется, моделей), которые не против провести с ним свободное время.
– А ты кто? Петр Первый? – хмуро спросила я из-за испортившегося только что настроения.
– Нет, я священник. – Слава резко поднялся на стуле и крикнул в направлении барной стойки: – Инна, два капучино сделай еще, пожалуйста.
Девушка за барной стойкой, я подозреваю, та самая Инна, услужливо кивнула и занялась приготовлением кофе.
– Разве священник может танцевать стриптиз? – изумленно проговорила я, придя в себя от удивления.
– Фактически нет, – согласился Слава, – но в мире фантазий возможно все.
Я без слов смотрела на парня исподлобья, не в силах понять его высказывание. Калинин легко вздохнул и пустился в объяснения:
– Для женщин очень важны подвиги. Чтобы влюбить в себя женщину, нужно всего лишь совершить подвиг, геройский поступок. Разумеется, уточнить, что совершен он был ради нее. Священник, отвергающий обет безбрачия, нарушающий клятву уединения и бросающий себя к ногам женщины, совершает самый настоящий подвиг во имя любви. А ты ведь знаешь: чтобы возбудить мужчину, нужно иметь подходящую внешность. Чтобы возбудить женщину, нужно заставить ее ощущать любовь.
Перед нами вновь нарисовалась Лариса и поставила на стол две маленькие чашечки на блюдцах.
Я сидела как замороженная. Неужели все так просто?! Не может быть, чтобы природа обошлась таким простым механизмом! Нет ни романтики, ни слов о высоких чувствах, ни намерений прожить всю жизнь вместе и делить со своим партнером радость и печаль. Только холодный расчет.
Правильно говорят, что горе от ума. Благословенны неведающие.
– Ммм, – Слава удовлетворенно закрыл глаза, чтобы лучше почувствовать вкус капучино, – конечно, у меня костюм католического священника, а не православного. Эта здоровая пятиугольная шапка абсолютно никуда не годится, с ней было бы трудно работать. Да и ряса у католиков эффектнее, чем у нас. Черная сутана, белый воротничок. Очень симпатично. Для зрителей я – Отец Луи. Наши настоящие имена не объявляют со сцены. Это часть плана Илоны Давыдовны. Чем больше загадки, тем больше интриги.