Данросс улыбнулся:
– У Дирка имелись другие сыновья и дочери. Один из сыновей, Гордон Чэнь, был от дамы, которую на самом деле звали Шэнь, – о ней вы знаете. Сегодня это линия Чэнь. Есть также линия Чжун – от Дункана Чжуна и Кейт Чжун, его сына и дочери от знаменитой Чжун Мэй-мэй. Во всяком случае, так гласит легенда, и эти легенды здесь принимаются на веру, хотя никто не может подтвердить их или опровергнуть. – Данросс на миг замолчал, и вокруг его глаз обозначилась сеточка морщинок, подчеркивавших улыбку. – В Гонконге и Шанхае наши предки вели себя… э-э… дружелюбно, а китайские дамы красивы, как были, так и есть. Но женились они на своих дамах редко, а противозачаточные пилюли изобрели недавно, так что не всегда и знаешь, кому ты, может быть, приходишься родственником. Мы… э-э… мы не обсуждаем вещи такого рода прилюдно. В лучших британских традициях делаем вид, что этого не существует, хотя все знаем, что верно обратное, и никто не теряет достоинства. Евразийские семьи в Гонконге обычно принимали фамилии матерей, а в Шанхае – отцов. Похоже, все мы сжились с этой проблемой.
– У нас все это по-свойски, – пояснил Гэваллан.
– Иногда, – добавил Данросс.
– Значит, Джон Чэнь – ваш родственник? – спросила Кейси.
– Если идти от садов Эдема, то, думаю, мы все родственники. – Данросс смотрел на пустующее место за столом.
«Не похоже это на Джона – пускаться в бега, – с тревогой думал он, – и не тот Джон человек, чтобы оказаться замешанным в контрабанде оружия, какая бы причина за этим ни стояла. Или быть таким глупцом, чтобы попасться. Цу-янь? Ну, этот – шанхаец и мог легко запаниковать – если рыльце в пуху. Джона слишком хорошо знают, чтобы его не заметили при посадке в самолет сегодня утром, так что это отпадает. Должно быть, на лодке – если он сбежал. Но куда на лодке? В Макао – нет, это тупик. На корабле? Как нечего делать, если заранее запланировать или даже не планировать, а договориться за час до отплытия. Круглый год от тридцати до сорока рейсов отправляется ежедневно по расписанию во все части света, большие суда и маленькие, не считая тысяч джонок, которые не подчиняются никаким расписаниям, и даже если ты в бегах, несколько долларов туда-сюда – и вывезут без вопросов, вывезут или ввезут. Мужчин, женщин, детей. Наркотики. Все, что угодно. Однако ввозить что-то контрабандой нет смысла, кроме людей, наркотиков, оружия, спиртного, сигарет и бензина, – остальное не облагается пошлиной и ввозится без ограничений.
Кроме золота».
Данросс улыбнулся про себя. Ввозишь золото легально по лицензии – тридцать пять долларов за унцию – для транзита в Макао, а что происходит потом, никого не касается, но невероятно выгодно. «Да, – размышлял он, – а совет директоров нашей компании „Нельсон трейдинг“ собирается сегодня днем. Прекрасно. Это предприятие, которое стабильно всегда».
Накладывая на тарелку рыбу с предложенного серебряного подноса, он почувствовал на себе пристальный взгляд Кейси.
– Да, Кейси?
– О, я просто подумала – откуда вы знаете полностью мои имена? – Она повернулась к Бартлетту. – Тайбань удивил меня, Линк. Нас еще не представили, а он уже назвал меня Камалян Сирануш, с такой же легкостью, словно произнес «Мэри Джейн».
– Это персидское имя? – заинтересовался Гэваллан.
– Изначально – армянское.
– Камааля-ан Сиррраннууушш, – пропел Жак, которому понравились шипящие и свистящие. – Très jolie, mademoiselle. Ils ne sont pas difficiles sauf pour les cretins.[71]
– Ou[72] les англичан, – добавил Данросс, и все рассмеялись.
– Как вы узнали, тайбань? – спросила Кейси. Называть его «тайбань» было как-то удобнее, чем «Иэн». «„Иэн“ не к месту, пока еще», – думала она под впечатлением от его прошлого, «Карги» Струан и теней, которые, казалось, окружают Данросса.
– Я спросил у вашего адвоката.
– Что вы имеете в виду?
– Джон Чэнь позвонил мне вчера около полуночи. Ему вы не сказали, как расшифровываются ваши инициалы, а мне хотелось узнать. Было слишком рано звонить в ваш офис в Лос-Анджелесе – там в это время наступило лишь восемь утра, поэтому я позвонил вашему адвокату в Нью-Йорк. Мой отец говаривал: сомневаешься – спроси.
– Вы дозвонились до Сеймура Стайглера Третьего в субботу? – переспросил изумленный Бартлетт.
– Да. К нему домой в Уайт-Плейнз.
– Но в телефонной книге нет его домашнего номера.
– Знаю. Я позвонил приятелю-китайцу в ООН. Он по моей просьбе нашел этот номер. Я сказал мистеру Стайглеру, что хочу выяснить полное имя, потому что его нужно указывать в приглашениях, и это, конечно, чистая правда. Нужно ведь быть аккуратным, верно?