Люк вздохнул, но ничего не сказал, направляясь к внутренней двери. Он открыл ее и включил свет.
Я последовала за ним, войдя в дом через прачечную.
Люк повесил ключи на крючок рядом с дверью, затем оперся рукой о стену, используя ее для равновесия, когда снимал ботинки.
Это его дом. Он привел меня к себе домой. Почему?
Я уставилась на него, ожидая объяснений.
Люк ничего не сказал. Он просто ушел, включая свет, когда проходил по своему дому.
У него была уверенная походка, каждый шаг был решительным и неторопливым. Без ботинок манжеты его джинсов волочились по полу, и джинсовая ткань по-другому ниспадала на его длинные ноги, подчеркивая силу его бедер. Облегая рельефную задницу. Я все еще чувствовала жар в своем кулаке, в том месте, которым я ударила его ранее.
Мои щеки запылали. Было ли это от смущения? Или от вожделения? Нельзя было отрицать, что у Люка Розена было чертовски привлекательное тело и чертовски привлекательное лицо.
Не время, Скарлетт. Определенно, сейчас было не время изучать упругий зад Люка.
Я опустила подбородок, изучая кирпичный узор на кафельном полу, исчезающий под стиральной машиной. У меня замерзли пальцы ног в ботинках, а носки немного хлюпали, но я не стала снимать ни то, ни другое. Вместо этого я осторожно вышла на кухню, следуя за Люком по деревянному полу.
Внутри его запах был не таким сильным, как в грузовике, но он все еще был там, как постоянное напоминание о том, что это его личное пространство. И по какой-то причине он пригласил меня внутрь.
Яркий свет на кухне освещал пространство. Черные подвески висели над блестящей столешницей из серого кварца. Приборы из нержавеющей были расставлены на белых шкафчиках.
У него была раковина в деревенском стиле.
За последние пять лет мы с мамой пристрастились смотреть шоу по благоустройству дома. Мы вместе сворачивались калачиком на диване в гостиной, делили миску попкорна и смотрели HGTV (прим. ред.: HGTV — американский платный телевизионный канал, принадлежащий Warner Bros. Discovery. Сеть в основном транслирует реалити-шоу, связанные с обустройством жилья и недвижимостью). Мой отец читал, не спуская с нас пристального взгляда, но это был единственный канал, который он был не против включить на заднем плане.
Если бы она увидела это место — эту раковину — она бы упала в обморок. На кухне Люка были все цветовые решения и элементы, которые она любила больше всего.
Мое сердце сжалось, когда я представила лицо моей матери. Пережила ли она мой побег? Сожалела ли она о том, что выставила меня за дверь?
Люк взял пульт дистанционного управления с деревянного журнального столика в гостиной и нажал кнопку, отчего шторы на всех окнах опустились. Затем он повернулся ко мне, его лицо смягчилось, когда он глубоко вздохнул.
— Это мой дом, — сказал он. — Ты можешь остаться здесь. Пока мы не найдем долгосрочного решения, это место будет лучше, чем то.
Я моргнула. Он это серьезно?
Люк провел рукой по своим темно-каштановым волосам, растрепав аккуратно зачесанные пряди. Я была не единственной, кто устал за этот день.
— Проходи. Чувствуй себя как дома.
Я не отходила от кухонного островка.
Диван выглядел уютным, а на стене над камином висел большой плоский экран. Здесь было по-домашнему тепло. Декор был мужественным, в нем преобладали смелые кожаные диваны и темные тона деревянной мебели. Стены гостиной были выкрашены в насыщенный коричневый цвет, напомнивший мне шоколадную глазурь.
Это было так привлекательно. Слишком привлекательно. Слишком хорошо.
Не зря в пословице говорится: Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Или, может быть, это был его способ заслужить мое доверие, показать мне свое, чтобы я показал ему свое.
— Моя сестра когда-нибудь проводила здесь ночь? — вопрос сорвался с моих губ прежде, чем я успела мысленно его обдумать.
Возможно, я спросила потому, что для меня самым быстрым способом отделить Люка Розена и его красивое лицо было представить его с Пресли. Представить его не своим.
— Нет. — Люк покачал головой.
— Но вы встречались.
— Да. Совсем недолго.
Пресли сказала мне, что встречалась с Люком, но я не знала, насколько у них все было серьезно. Я вообще мало что знала о жизни моей сестры за последние десять лет. И уж точно не о ее любовниках.
Хотя, я думаю, любовники — неправильный термин. Большую часть десятилетия она была с Джеремаей. Он нашел ее после того, как бросил меня. Они были помолвлены, пока он не бросил ее в день их свадьбы.
Из-за меня.
— Ты трахнул ее? — спросила я слишком резко.
Люк даже глазом не моргнул.
— Нет.
Возможно, он говорил правду. Люк не походил на человека, который стал бы лгать, но я плохо разбиралась в людях. Насколько я понимала, он заманил меня в свое логово. Я стала его добычей. Но сегодня вечером я слишком устала, чтобы беспокоиться.
Я прошаркала мимо островка, подняв руку, чтобы провести по гладкой поверхности белого шкафа. Шкафы Люка были нетронутыми. Чистыми и неповрежденными.
Я надеялась, что такими они и останутся.
У нас дома были белые шкафчики. Мама мыла их, чтобы они не были жирными и грязными. По крайней мере, это была ложь, которую она говорила себе. На самом деле, она мыла их после одной из папиных вспышек гнева. Буквально в прошлом году, незадолго до моего отъезда, он взял тарелку с запеченным зити (прим. ред.: зити — популярная запеканка в неаполитанском стиле, приготовленная из пасты зити и томатного соуса) и запустил ею в шкаф. Мама использовала купленный в магазине соус маринара вместо того, чтобы приготовить его самостоятельно. Я помогла ей убрать этот беспорядок, потому что он толкнул ее так сильно, что она упала и вывихнула запястье.
Забавно, что пребывание в хорошем доме пробудило мои собственные воспоминания. Я была настолько поглощена Джеремаей и Воинами, что мои родители отошли на второй план. Не забыты, но и не в центре внимания. Но, похоже, сегодня я не смогла выбросить их из головы.
— Что случилось между тобой и Пресли? — спросила я Люка, присоединившись к нему в гостиной.
— Ты не спрашивала ее?
— У меня не было шанса.
Когда я приехала в Клифтон Фордж, я не видела Пресли десять лет. С той ночи, когда она сбежала из Чикаго, а я решила остаться. Но я знала, где она жила. Пресли выбрала Клифтон Фордж задолго до того, как сбежала от нашего отца.
Мне потребовалось много времени, чтобы присоединиться к ней. Слишком много времени. Вместо того, чтобы уехать из Чикаго и найти ее, как я должна была сделать, я отправилась к Джеремае.
Он собирался жениться на ней, и я должна была знать, любил ли он меня когда-нибудь вообще. Или он всегда хотел Пресли.
Меня. Он выбрал меня. И в процессе бросил Пресли и их свадьбу.
Чувство вины за свои действия, за то, что я унизила ее, останется со мной навсегда.
Оно было одной из причин, по которой я не поехала в Клифтон Фордж искать ее. Я осталась с Джеремаей в клубе Воинов, притворяясь, что между нами все будет хорошо. Если бы мы только могли раздобыть немного денег. Если бы мы только могли купить собственное жилье. Если бы мы только могли сбежать от его братьев.
Если бы, если бы, если бы.
Проходили месяцы, пока я повторяла эти «если бы». Пока, наконец, я не открыла глаза. Или он не открыл их за меня.
День, когда я собрала сумку и помчалась из клуба Воинов, был днем, когда все должно было закончиться. Я добралась автостопом до Клифтон Фордж, но водитель грузовика довез меня только до шоссе.
Оттуда я подошла к телефону-автомату и вызвала такси, потратив часть драгоценных денег, которые дала мне мама, денег, которые я хранила в целости со времен Чикаго.
Когда я подъехала к порогу Пресли, я была такой уставшей, такой обрадованной тем, что нахожусь с ней в безопасности, что заснула на несколько дней. И когда я наконец проснулась, мы сели поговорить.