Тут можно было залечь на дно. Спрятаться от полиции. От облав пользы нет. Еще ниже старинные ходы. Еще с допетровских времен, древние водопроводы и канализации. По ним можно уйти куда угодно.
Удобным местом воспользовались революционеры. В 1863 году Каракозов разрабатывал в «Треисподней» план убийства царя. После неудачного покушения власти приказали уничтожить подвальный дом. Засыпали землей и забили входы.
Так что, теперь можно гулять лишь на верхних этажах.
Мы поднялись на третий. Давешние половые тут уже не попадались. Возле дверей стояли другие. Мрачные и насупленные.
Их можно понять. Внутри гремит музыка и хохочут дамы. А они тут стоят. Трезвые и усталые.
— Ты кто таков? — спросил один. Высокий и сильный. Широкоплечий, с большим пузом. — Гуляй вниз, малой.
Придвинулся ближе. Хотел отодвинуть плечом. Но я не поддался. Посмотрел в хмурые глаза.
— Я к Калине. Прибыл от Тени.
Вышибала оглядел меня. С головы до ног. Посмотрел на Рита. Что-то у него щелкнуло в мозгах. Кивнул.
— Ежели от знающих людей, тогда скажи слово. Не запамятовал?
Ну, это плевый вопрос. Я уже все давно выудил из головы.
— Грачи летят, не накроешь, улетят.
Популярная фраза. Есть разные значения. Но главное это, что не надо терять времени.
Парень ухмыльнулся. Указал на дверь приглашающим жестом.
— Милости просим.
Мы подошли к двери. Открыли и вошли внутрь.
Сразу попали в проходную. На стенах зеркала. Сбоку небольшое углубление. Там гардероб. У нас ничего нет, чтобы сдавать.
Дальше сразу большой зал. Там сидела веселая публика. В дальнем углу музыканты. Они наъяривали разудалый мотивчик. Подвыпившие посетители танцевали с дамами. Столики заполнены. Половые быстро и ловко летали с подносами.
Мы прошли через весь зал. Нам надо дальше.
Небольшой коридор. Тоже заполнен людьми. Мужчины вполголоса разговаривали с женщинами. Дымили папиросами.
Дальше еще двери. За ними зал поменьше. Тут уже потише. Музыки нет. Люди сидят за столиками, ужинают и болтают.
Некоторые уединились в кабинках. Там играют карты. Слышны радостные и злобные выкрики. Журчащий смех женщин.
Мы подошли к бару. Он сейчас назывался буфет. Возле стойки сидели трое мужчин.
Один полулежа уткнул лицо в стойку. Двое других спорили о Парижской коммуне. Они считали, что в Москве тоже надо организовать такую же.
Я посмотрел на буфетчика. Вот он, Калина. Тот самый, что мне и нужен. Низенький и сутулый мужчина лет тридцати. Щеки и лоб в рубцах от ожогов.
Он глянул на меня. Узнал и кивнул.
Никаких радостных встреч и объятий. Не то место и не тот человек.
Тут как в зверинце. Если не доглядишь, вцепятся в руку. Со всего маху. Откусят с потрохами.
Поэтому никаких вертихлюндий.
— Разговор есть, — сказал я. — Недолго. Выйди, Калина.
Буфетчик тут в авторитете. Скупщик краденного. Я с ним знаком с прошлого года. Ничего не поделаешь, надо сотрудничать. Часть похищенного все равно проходила через таких людей.
Он пристально посмотрел на меня. Калина знал меня, как представителя Тени. Того самого вора, кто ловко обчистил несколько богатых домов в Москве. Возможно, подозревал, что я и есть Тень.
Я показал денежку. Само собой, за сведения придется платить.
— Ну пошли, — он вытер короткие волосатые руки. Подозвал помощника. — Цыган, постой тут за меня. Я недолго.
Между прочим, помощник у него вовсе не цыган. Но похож.
Мы отошли к подсобке. Мимо пролетали половые.
— Мне нужен Митяй Щедровитый, — сказал я. Сам впился в лицо Калины пристальным взглядом. — Слышал о таком?
Сразу понятно, что слышал. Калина огляделся. Глазки мазнули по сторонам. Он как-то странно вывернул шею.
— А чего это ты про Митяя балакаешь? — глухо спросил он. Сразу видно, насторожился. — Гнилое это болото. Щедровитый сейчас под запором. Есть слух, что он с мокрухой связан. Про которую весь город балакает.
Так, это скользкая дорожка. Но нет времени.
— За ним должок остался, — я пожал плечами. — Про мокруху ведать не ведаю. Ну, где его найти можно? Здесь бывает?
И незаметно сунул Калине червонец. Буфетчик мельком поглядел на деньги. Перевел взгляд на меня. Вопросительный и удивленный.
Вот чертовщина. Я добавил еще два червонца. Калина посмотрел. Одобрительно ухмыльнулся. Деньги исчезли за пазухой.
— Это другое дело, — кивнул Калина. — Я его здесь давно не видел. Хотя есть слух, что он тут схоронился. Внизу ищи. Только про меня ни словечка.
Не совсем понятно. Я посмотрел на грязный дощатый пол. Что значит внизу?
— Это как? — переспросил я. — Где это, внизу?
Калина вытянул указательный палец. В пол.
— Где-где. Внизу, говорю же. Вертай туда. В Треисподнюю.
Я удивленно спросил:
— Как это в Треисподнюю? Ее же больше не существует.
Калина усмехнулся.
— Это для властей не существует. Кому надо, тот найдет. Ты это, иди к Ваньке-лодочнику. Он проведет. Правда, еще заплатить придется.
Отлично. Я и не ожидал такого успеха. Думал, что Митяй прячется где-то в лабиринтах Хитровки. Где его след простыл.
— Сколько у него карт сейчас в колоде? — спросил я. — Порядочно?
Это я про состав шайки спрашивал. Калина почесал небритый подбородок. Задумался.
— Человек пять точно будет, — неуверенно сказал он. — Хотя, из-за хипеша только самые-самые остались. Наверное. Ведать не ведаю. Тут уж ты сам.
Ладно. И на том спасибо. Я заметил, что Рит уже начал о чем-то болтать с мужиками у стойки.
Очень плохо. Обычно это заканчивается неблагоприятно. Я подошел к Риту, готовый вмешаться в любую секунду.
Но слуга, улыбаясь, пожал мужику руку. Положил на прилавок десяток копеек.
— Налейте, пожалуйста, моим друзьям. Еще по стаканчику. На доброе здоровие.
Так и сказал. «Здоровие». У него иногда странный акцент.
Но я обрадовался. Наконец-то, в кои веки. Сумел найти общий язык.
— И за здравие его благородия Горского, — заплетающимся языком добавил мужик. Поправил меховую шапку. Вытер потные пряди. — Лучшего барина в городе. Покровителя сирых и убогих.
Вот чертовщина. Мое имя вообще не должно всплывать. Проклятый идиот. Я ткнул Рита в бок.
— Пошли отсюда.
В зале приглушенный свет. Столики погружены в полумрак. На стенах горели светильники.
Рит обернулся, кивнул, потом снова пожал руки новым знакомым.
— Ну, мне надо идти. Еще увидимся.
Мы ушли из гостеприимного трактира. Напоследок я спросил у Калины, где обитает Ваньке-лодочник.
— Вестимо, где, — Калина опять показал вниз. Больше ни слова. Вернулся за стойку. Не обращал на меня внимания.
В коридоре я снова свирепо ткнул слугу в бок.
— Ты совсем спятил? Зачем упоминать мое имя?
Рит потер бок.
— Ничего подобного, господин. Я не говорил. Они сами сказали. Первые. У него брат больной в приюте. А там сказали, что вы самый большой меценат. Благословляют во время молитв.
Ну вот. Хотя я же просил сохранять анонимность. Не хватало еще такой известности.
— Ладно, пошли отсюда, — проворчал я. — Странно все это. Услышать свою фамилию.
Мы вышли к лестнице. Вышибалы узнали нас.
— Эй, деревня, что так быстро?
Я не ответил. Рит остановился. Я дернул его за рукав. Мол, не вмешивайся.
Сам развернулся. Подошел к парням. Снова достал червонец.
— Слышь, мужики, я тут земляка ищу. Ваньке-лодочник, слышали про такого? Мне бы с ним поговорить по душам.
Парни переглянулись. Посмотрели на червонец.
— А зачем тебе? — спросил один. Тот самый, что меня до этого расспрашивал. Настороженно так зыркал по мне глазками. — Не по Сеньке шапка. Деревне знать не положено.
Я придвинулся ближе. Поглядел ему в глаза. Изменил голос. Мысленно приказал: «Слушайся, слушайся». И вручил денежку.
— Он мне сам не нужен. Просто спросить хочу. Пару словечек всего.