— Разоблачить, но не накинуть ему петлю на шею?
— Нет. Если не он орудовал ножом, если убийцы представили дело так, словно это была обычная пьяная драка, тогда за убийство будут отвечать те, кто его совершил. Разумеется, если кто-нибудь вспомнит, кто именно убивал. Не исключено, однако, что Родерик все же опасается, как бы его не предали его же люди и правда не выплыла наружу.
— Думаю, те, кого он опасается, мертвы.
Они поговорили о том, какую пользу можно извлечь из знакомства с Саймоном, но очень скоро обнаружилось, что Кирсти не в состоянии сосредоточиться. Понимая, что сейчас потеряет над собой контроль, она извинилась, и, сославшись на усталость, пошла к себе.
Оказавшись одна в своей спальне, она опустошила еще один кубок вина. Это ее немного успокоило. Она стала размышлять. План Пейтона хорош, но рассчитан на длительное время. А дети продолжают страдать. Этого нельзя допустить.
Она подождет, пока все улягутся, незаметно выйдет из дома и сделает то, что ей давно следовало сделать, — убьет Родерика.
Эта мысль, как ни странно, успокоила ее. Она понимала, что сама тоже погибнет, но это ее не тревожило. Стоило посмотреть на Робби, и становилось ясно, что никакая жертва не будет слишком велика, чтобы положить конец этому кошмару.
— Что думает твоя жена о состоянии мальчика? — спросил Пейтон Йена, едва тот вошел в контору.
— Мальчик поправится, если только у него не начнется лихорадка, — со вздохом ответил Йен и сел в кресло напротив Пейтона. — Ребенка надо подкормить, он сильно истощен. Просто не верится, что он смог пережить то, что выпало на его долю.
— Его поддерживала мысль, что надо найти и защитить сестренку.
— Вполне возможно. Да, так что удалось разузнать нашей девице?
— Есть кое-что полезное. Но этих сведений, возможно, окажется недостаточно. — И Пейтон передал Йену все, что рассказала Кирсти.
— Обязательно выведаю всю правду о смерти ткача. Тут действительно попахивает убийством. Но доказать это вряд ли удастся, по крайней мере то, что к преступлению причастен этот негодяй Родерик.
— Я так и думал.
— Девице-то нашей это, небось, не понравилось!
Пейтон нахмурился — тревожное чувство вновь охватило его.
— Да нет, она выслушала мои соображения довольно спокойно. Видимо, состояние мальчика так потрясло ее, что ни о чем другом она просто не могла и думать.
— Что-то это на нее не похоже. Я нашу девицу успел хорошо изучить за это время. Она должна была прийти в неописуемую ярость.
— Ярость на время уступила место другим чувствам.
— Она прямо так и сказала, что, мол, не пойду сейчас убивать этого человека?
— Да. — Пейтон припомнил разговор, который состоялся у них с Кирсти, и негромко выругался. — Нет. Прямо не говорила. — Он тряхнул головой, пытаясь отогнать все нарастающее чувство тревоги. — Чего только Кирсти не пришлось пережить. И она ни разу не потеряла головы и продумывала свои действия с большой тщательностью. Не думаю, что она решит вдруг выкинуть какую-нибудь глупость именно сейчас.
— Может, конечно, все и обойдется. Она и вправду девица умненькая…
— Но? Мне послышалось в твоем тоне отчетливое «но», мой друг. Впрочем, зачем ей, после того, как она столько лет соблюдала осторожность, именно сейчас совершить опрометчивый поступок?
— Так уж устроен человек. Наступает в жизни момент, когда нет сил больше терпеть.
— К тому же она очень любит детей, — сказал Пейтон, поднявшись с кресла и направляясь к двери. — И не раз рисковала жизнью, чтобы уберечь их от беды.
Йен последовал за ним.
— Уж не решила ли она, что сейчас самое время принести себя в жертву?
Пейтон влетел в спальню Кирсти и остановился как вкопанный. Постель Кирсти была пуста.
В сопровождении молчаливого Йена, который не отставал от него ни на шаг, Пейтон обошел все остальные спальни. Даже заглянул в свою собственную, в надежде что, может быть, Кирсти, захотелось выговориться и утешиться в его обществе и она ждет его там. Пейтон обошел весь дом, напоследок заглянул на кухню и, обнаружив, что и там ее нет, нашел наконец в себе силы посмотреть правде в глаза.
— Она пошла убивать его, — сказал Пейтон.
Нечего и думать отыскать ее след. Пейтон знал, с какой ловкостью Кирсти умеет прятаться, и потому полагал, что, окажись она даже на расстоянии вытянутой руки, он вполне мог пройти мимо, не заметив ее. И сейчас она шагает навстречу собственной смерти! Как ни сильна была ненависть Пейтона к Родерику, он все же считал, что смерть злодея не стоит жизни Кирсти.
Он выругался и провел ладонью по волосам.
— Попробуй догадайся, какой она выбрала путь, — пробормотал он. — Господи, куда же она могла отправиться первым делом?
— Она отправилась ко двору короля.
Пейтон резко повернулся и увидел стоявшего в дверях Каллума. Мальчик был полностью одет, за пояс заткнут нож. Было совершенно очевидно, что мальчишка решил отправиться на помощь Кирсти.
— Ты уверен? — спросил Пейтон.
— Да, — ответил Каллум. — Когда мы шныряли сегодня по городу, то случайно услышали, что сэр Родерик будет сегодня при дворе короля. Он должен вернуть ее семье земли, которые взял за ней в приданое, Кирсти считается погибшей, а детей у нее, понятное дело, нет. Но этот подонок надеется, что связи при дворе помогут ему оставить эти земли за собой. Она не рассказывала вам об этом?
— Нет.
— Видимо, обо всем на свете забыла, когда мы нашли беднягу Робби.
— Может быть.
— Мы отправляемся за ней?
— Ты остаешься здесь, — строго сказал Пейтон.
— Но…
— Тебе нельзя идти в замок. Тебя могут узнать. Мне придется все время приглядывать за тобой, и я не успею разыскать Кирсти, прежде чем окажется слишком поздно.
После недолгого колебания мальчик с недовольным видом кивнул. Пейтон потрепал его по плечу:
— Я вернусь вместе с ней.
— Родерик ничего ей не сделает?
— Ничего. Зато я сделаю. Как она посмела сбежать из дома, да еще ночью!
Глава 6
Свечи и факелы, освещавшие главный зал королевского замка, давали неровный свет и оставляли множество углов темными, так что Кирсти было где спрятаться, да и перемещаться она могла почти свободно. Она даже удивилась, до чего легко ей удалось проникнуть в главную башню королевского замка. Стражи было на удивление мало, учитывая нынешние неурядицы и непрекращающуюся борьбу за власть. Если не оказывалось подходящего укрытия и ей приходилось идти прямиком, никто не обращал на нее внимания. Кому мог быть интересен какой-то ничтожный юнец?
Наблюдая за толпой вокруг себя, флиртующей, сплетничающей, занятой своими играми в любовь и власть, она приметила, что множество мальчиков и юношей, сквайров и пажей, шныряют в этой толпе, выполняя поручения своих лордов. На них тоже не обращали внимания. А обращались с ними едва ли лучше, чем с рабами. Неудивительно, что, повзрослев, они превращались в безжалостных мужчин, готовых из-за любого пустяка схватиться за меч. Никому и в голову не придет наставить их на правильный путь. Общее безразличие к тому, где пропадают эти юнцы и чем заняты, казалось ей отвратительным. Именно поэтому Родерику удавалось творить свои злодейства безнаказанно. В сердце Кирсти закралось ужасное подозрение, что Родерик рассматривал и королевский двор как свои охотничьи угодья. Ему незачем было увозить мальчиков к себе в Тейнскарр, поскольку никто не мешал ему удовлетворять свою похоть здесь.
Ее братья воспитывались дома, бедность не позволила отправить мальчиков куда-нибудь, и сейчас Кирсти порадовалась этому. Ее братья, здоровенные, шумные молодцы, частенько докучали ей, легко впадали в гнев, однако были добрыми и честными. С Кирсти дружили и не расставались с ней до самого ее замужества. А много ли, думала она, остается у юноши родственных чувств, когда его отправляют прочь из дома в таком юном возрасте? Разумеется, юношам надо учиться многим вещам: как выжить на войне, как держаться при дворе, но для этого необязательно отсылать их из дома. Ее братья умели сражаться, и, хотя манеры их оставляли желать лучшего, кое-каким придворным премудростям их все же обучили — а ведь, они никогда не уезжали из дома. Если когда-нибудь Господь благословит ее чадами, она ни за что не позволит отсылать своих сыновей из дома. Ни за что — тем более что уж ей-то, как никому, хорошо известно, что их подстерегают хищники вроде Родерика.