— Господи Боже мой, это дети, — прошептал Йен. — Ох, Элис нас не похвалит за это.
— Как они здесь оказались? — спросил Бретт, ползком подобравшийся к Йену и вместе с ним наблюдавший за тем, что происходит на поляне.
— Проследили за нами, потом встретились с Каллумом там, где мы его оставили. Что с людьми Родерика, теми, что в лесу?
— Двое выбрали смерть в бою. Трое решили, что стоит рискнуть и отдаться на милость правосудия. Глупо, конечно, с их стороны рассчитывать на то, что им удастся избежать виселицы. Но это их проблемы. А что нам с этим делать?
— Подберемся к ним как можно ближе. — Йен повернулся к Юдарду, который как раз подполз к нему с другой стороны. — Прикажи всем начать окружение лагеря. Я не хочу, чтобы кто-то из детей пострадал. Скажи, что каждый имеет право либо начать действовать, когда сочтет нужным, либо ждать моего сигнала. — Как только Юдард уполз, взгляд Йена вновь обратился в сторону лагеря.
— Думаю, дети просто хотели посмотреть, но когда увидели, что Кирсти ранена, не смогли усидеть в засаде, — заметил Бретт.
— Они у меня получат, неделю не смогут сидеть, — прошептал Йен. — Давай подползем поближе.
В какой-то момент Пейтон подумала, что от боли и потери крови у него начался бред и галлюцинации. Но к его ужасу, оказалось, что это не бред, а реальность. Дети стояли возле Кирсти, как маленькие часовые! На клинке Каллума играли солнечные лучи.
Пейтон напрягся и усилием воли заставил себя не оглядываться по сторонам. Если дети узнали, где они, то это должно быть известно и взрослым. Дети просто вбежали на поляну, и не раздалось ни одного предупредительного окрика часовых, расставленных Родериком вокруг лагеря, и никто не преследовал детей. А это означало, что часовых сняли или вот-вот снимут. Что-то должно произойти, прямо сейчас, прежде чем пострадает кто-то из детей и Кирсти потеряет слишком много крови.
— Что ты здесь делаешь, Каллум? — сердито спросила Кирсти и испугалась, таким слабым был ее голос.
— Охраняю тебя, — ответил Каллум, бросил на нее предостерегающий взгляд, который должен был сказать ей, что мальчик говорит не все: ведь слишком много посторонних слышали их разговор. Она быстро взглянула на Саймона — мальчик смотрел на нее с тем же многозначительным выражением. Значит, взрослые тоже здесь, прячутся в засаде, а дети незаметно ускользнули и побежали к ней, когда увидели в руке Родерика нож. А может, дети просто обогнали взрослых, сообразив, что ей необходима помощь. Как бы то ни было, детям грозила опасность.
— Что здесь делают эти сорванцы? — рявкнул Родерик.
— Мы здесь, чтобы защитить миледи, — решительным тоном ответил Каллум. — И сэра Пейтона тоже, — добавил он торопливо.
— Робби, — позвала Кирсти слабым голосом и улыбнулась, когда мальчик поспешил к ней. — Помоги мне сесть. Только осторожно, — попросила она: от неловкого движения мальчика раненый бок пронзила невыносимая боль. — Есть у тебя нож? — спросила она его шепотом и, когда мальчик кивнул, продолжала: — Проберись потихоньку к сэру Пейтону и помоги ему освободиться от веревок. Сэр Пейтон ранен, так что оставайся рядом с ним, чтобы в случае чего помочь ему выбраться отсюда.
— Я все сделаю, — сказал Робби. — Но ведь ты тоже ранена.
— Рядом со мной есть другие помощники, больше, чем нужно, а рядом с сэром Пейтоном — никого.
Мальчик кивнул и тихо шмыгнул в сторону. Кирсти заметила, что Уотти и Джиб не сводят с нее глаз, и вздохнула с облегчением. Пока внимание Родерика целиком сосредоточено на ней и детях, Робби успеет выполнить ее просьбу, не подвергая себя особой опасности.
— Не нравится мне это, — сказал Джиб.
— Верно. Мелочь эта путается под ногами, — согласился Уотти.
— Путается под ногами — слабо сказано.
— Думаешь, Каллум умеет пользоваться этим своим ножиком?
— Пораскинь мозгами, Уотти. — Джиб даже зубами заскрежетал, досадуя на товарища. — Откуда появились эти дети? Почему их не остановил Колин или кто-то еще из наших людей? Откуда они, собственно, узнали, где мы? — Уотти изумленно округлил глаза и стал испуганно озираться по сторонам, Джиб энергично закивал. — Вот именно. В чаще вокруг лагеря засели союзники этой сучки. Или Пейтона.
— Надо предупредить Родерика.
— Он не станет слушать нас, Уотти, даже если нам и удастся предупредить его по-тихому. И кто бы там ни прятался в лесу и на опушке, они сразу сообразят, что дело нечисто, если мы все трое драпанем. Старина Родерик не уйдет. Он думает, что убьет всех, уедет во Францию и будет жить там, как подобает лорду. Нет, парень, пора нам самим о себе позаботиться.
— Деньги-то как жаль оставлять!
— Сдается мне, их там не так много, как показалось. Уотти кивнул:
— То есть нас надули. Что ж, этого следовало ожидать. А куда нам бежать?
— Ну, — начал Джиб, медленно пятясь к опушке леса, где привязаны были их лошади, — я подумывал о том, чтобы двинуть к границе. Говорят, там, в приграничных землях, живут вполне подходящие люди. Выберем какой-нибудь приграничный клан, Армстронгов, например, я слышал, это настоящая шайка воров и убийц. Разберемся что к чему… — Он посмотрел на Родерика, который, не сводя свирепого взгляда с Каллума, осторожно подбирался к нему. — Прощай, Родерик, увидимся в аду.
Бренда вышла из-за развесистого, тенистого дерева, которое выбрал для нее в качестве укрытия Саймон. Посмотрела вслед двум мужланам, которые в свое время избили Саймона, и, как только те скрылись в чаще, плюнула на то место, где они только что стояли. Она посмотрела на своего брата, который натягивал тетиву лука, и, решив, что очень скоро они отправятся домой, стала потихоньку двигаться к лагерю.
Родерик выхватил меч и прижал его к груди Каллума:
— Что, мальчик мой, коротковат твой кинжал, да? Теперь надо решить вопрос: кого мне следует убить раньше, тебя или мою вероломную жену?
— Родерик, не делай глупостей! — крикнула Кирсти, пытаясь втиснуться между мужем и Каллумом. Краем уха она слышала, как бранится и неистовствует Пейтон, и надеялась только, что ее любимый не успеет наделать глупостей после того, как Робби освободит его от веревок. — Ты проиграл.
— Может, и проиграл, но я еще могу заставить кое-кого дорого заплатить за мое поражение. — Он повернулся, и острие меча коснулось ее груди. — Раз уж я отправляюсь в ад, заберу с собой и тебя, дорогая. Скучно будет там одному.
Воцарилось зловещее молчание, и тут Родерик занес меч. Послышались шум, крики — это сидевшие в засаде ринулись на поляну. Она слышала голос Пейтона, но слов разобрать не могла. Взгляд ее был прикован к сверкающему мечу. Напрягшись из последних сил, Кирсти толкнула Каллума, он упал, а девушка, заслонив его, приготовилась принять удар на себя.
Внезапно почти у самого ее уха что-то просвистело. Каллум вдруг смолк и перестал брыкаться. Меч в руке Родерика дрогнул, прервав свой смертоносный путь, и стал медленно клониться к земле. Кирсти с удивлением посмотрела на Родерика. Совершенно измученная, плохо соображая от боли, она не сразу поняла, что в глаз Родерика вонзилась стрела. Негодяй стал медленно оседать на землю. Каллум выбрался из-под Кирсти.
— Саймон! — заорал он, вскочив и бросая яростные взгляды в сторону леса. — Ты убил его!
— Да, убил, — спокойно ответил Саймон, выдернув стрелу из глаза Родерика и вытирая ее о траву.
— Но я сам хотел его убить! Я имел на это право!
— Он убил моего отца. Не собственными руками, потому что этот убийца был еще и трусом, но приказал его убить, потому, что отец рассказал мне о том, что этот негодяй делает с мальчиками.
Каллум кивнул:
— Что ж, все по справедливости. Но когда это ты успел научиться так ловко управляться с луком? А что, если бы ты промахнулся и попал в меня или в миледи?
Братья Пейтона подвели его к Кирсти, и он опустился на землю рядом с ней.
— Я еще ни разу не промахивался, — заявил Саймон.
— Ни разу?
— Ни разу. И точно так же бросаю камни. Отец говорил, что в жизни не видел такого меткого глаза. — Он нахмурился, заметив, что Бренда, пробившись сквозь толпу мужчин, идет прямо к нему. — Я же велел тебе оставаться в укрытии, пока все не кончится.
— Я видела, как ты целился, и поняла, что можно выходить из укрытия, — сказала Бренда, застенчиво улыбаясь окружившим ее людям — они с удивлением уставились на девочку. Впервые с тех пор, как Бренда поселилась в доме Пейтона, она заговорила: — я видела людей, которые били тебя, и плюнула на место, где они стояли, и прокляла их страшным проклятием, от которого они покроются бородавками и фурункулами.