– Ну, кто-то другой, значит, приказал – ведь дали же мне поднос и велели отнести сюда. – Дейзи пожала плечами. – Не мое дело здесь вопросы задавать.
– На мне лежит какое-то проклятие! Я окружен дураками и предателями! – И Родерик смахнул все со стола.
Дейзи опустилась на колени и принялась подбирать с пола то, что свалил Родерик. Подбирала не спеша, прислушиваясь к гневным воплям Родерика. Джиб и Уотти попытались было предложить какой-то план, как заполучить леди Кирсти назад, но их повелитель был не в том состоянии, чтобы выслушивать планы. Из того, что Дейзи сумела понять, ясно было, что милорда интересует только одно: как бы поскорее убить леди Кирсти и всех, с кем она разговаривала. Хотя Дейзи всегда подозревала, что хозяин не совсем в своем уме, но услышанное заставило ее подумать, что, похоже, из-за недавних неприятностей, которые ему пришлось пережить из-за леди Кирсти, рассудок милорда окончательно помутился. На лице судомойки появилось отвращение, когда Родерик, выходя, изрыгал брань и проклятия.
Только она поднялась на ноги, как заметила, что Джиб и Уотти вовсе не покинули комнату вместе с хозяином, а стоят и смотрят на нее взглядом, значение которого было ей хорошо знакомо.
– А вам чего надо, дурни?
– Видишь ли, Дейзи, – ответил Джиб, приобняв ее за талию и привлекая к себе. – Мы с Уотти пришли сюда, так сказать, в полной боевой готовности, настроившись на всякие разные утехи, а эта сучка взяла да сбежала. Но настроены-то мы как и прежде, и готовность у нас боевая.
– А, понимаю! По-вашему, мне только и дела, что вас ублажать? – спросила Дейзи.
– Мы дадим тебе по шиллингу каждый. – Джиб тащил судомойку к постели.
– Что?! – взревел Уотти. – Чего ради мы станем платить ей? – Он стал раздеваться.
– По крайней мере она постарается, верно ведь, Дейзи? – Джиб тоже разоблачился.
– Ладно, только дайте мне два шиллинга прямо сейчас, и дверь закройте, дурни!
Дейзи быстро цапнула монеты с ладони Джиба и сунула в карман передника. Что ж, если повезет, она успеет ускользнуть с деньгами прежде, чем один из этих олухов вспомнит о монетах и отберет их обратно. Раздеваясь, она следила глазами за Уотти, который пошел прикрыть дверь. Конечно, он был совершенный скот и ничего толком не умел, зато мужское хозяйство у него было как у быка. Джиба природа тоже не обидела, к тому же он кое-что умел. Дейзи прекрасно понимала, что эти олухи все равно взяли бы ее, скажи она хоть «нет», хоть «да». И то, что она согласилась добром, избавило ее от нескольких лишних синяков.
Когда Уотти повалил ее на постель и взгромоздился сверху, Дейзи подумала, что в некотором смысле помогает сейчас леди Кирсти. Пока эти дураки возятся тут с ней, некому привести в чувство разбуянившегося милорда и снарядить погоню. Миледи благополучно скроется и станет готовить новое нападение на своего супруга. Уотти грубо вошел в нее, и она поморщилась, но тут Джиб принялся за ее грудь, и Дейзи решила, что, пожалуй, сможет получить некоторое удовольствие. Она вспомнила того прекрасного мужчину, с которым, надо полагать, леди Кирсти скоро разделит ложе, и вздохнула. Дейзи закрыла глаза и попыталась представить себе двоих мужчин, которых встретила в подземном коридоре. Очень скоро она пришла к выводу, что воображение – чрезвычайно полезная вещь.
Кирсти сидела на постели Пейтона и смотрела, как он моется. Сразу по прибытии она поблагодарила всех, рассказала вкратце, что с ней произошло, уверила друзей, что никакого серьезного вреда ей нанести не успели, после чего Элис принялась приводить ее в порядок. Она вымыла Кирсти, накормила и напоила каким-то вкусным отваром, который должен был утишить боль. Сейчас Кирсти почувствовала себя намного лучше, словно слегка опьянела, но страхи ее не покинули.
Когда Пейтон снял с нее одежду, она с готовностью забралась под одеяло и свернулась калачиком. Рука ее скользнула по его теплому боку, и она вдруг поняла, что боится в основном за него. Но как только он прижал ее к себе, чувство опасности исчезло. Это было не слишком логично, но, решила она, логика не всегда уместна. Бог не допустит, чтобы это чудовище, Родерик, уничтожило Пейтона, являвшего собой чудо красоты и телесной и душевной.
– Ты уверена, что все остальное у тебя в порядке? – спросил Пейтон, нежно касаясь губами ее разбитой челюсти.
– Да, но я тоже успела причинить ему боль, – ответила она, целуя его. – Я знала, что получу свое, потому что визжала и брыкалась. Вот он и стукнул меня по голове так, что я была без сознания. Но до этого успела пнуть его в пах, он даже рухнул на колени и побледнел.
Сегодня Кирсти была как-то особенно возбуждена. Видимо, на нее подействовал отвар, которым ее напоила Элис. Они несколько раз взмывали на вершину блаженства и никак не могли насытиться друг другом.
Наконец силы влюбленных иссякли и они лежали в блаженном оцепенении. Первой заговорила Кирсти.
– Родерик совершенно обезумел, – сказала она, спокойно встретив встревоженный взгляд Пейтона. – Он твердит, что это по моей вине руки у него по локоть в крови.
Пейтон разгневался, ничего не сказал, только сел на постели. Он с самого начала подозревал, что Кирсти рассказала не все, но решил проявить терпение и дать ей время оправиться от ужасных переживаний.
– Он говорит, что я не понимаю его отношений с детьми. Считает себя благодетелем и взамен того, что с такой щедростью дает детям, просит лишь о небольшой услуге. Он обвиняет меня в предательстве, в том, что я скрыла от него, что уже созрела как женщина, о чем он узнал только в первую брачную ночь. Не распространяй я о нем лживые слухи, ему не пришлось бы никого убивать. А дети, которых он лишил жизни, все равно умерли бы. Теперь он намерен расправиться с тобой, Элис, Йеном, твоими охранниками. Ну и, конечно, со мной. Но после того, как отдаст меня на потеху своим приспешникам, и я от них понесу.
– Господи!
– Обвинений, которые он мне бросил, и не перечесть. Я рассказала о главных. Я считала его, ну, не совсем нормальным, из-за его болезненной страсти к детям, но поняла, что он окончательно свихнулся. И мне стало страшно. Ведь с безумцем невозможно бороться!
Он опустился на колени у ее ног.
– Возможно. Потому что он – враг. Независимо от того, свихнулся он или нет. Да, – продолжал он, видя, что она смотрит на него с сомнением. – Будет лишь чуть труднее угадывать его следующий шаг. Мы знаем, что он намерен совершить. Проблема в том – где и каким образом. Безумца можно ранить, и у него потечет кровь, как у любого нормального человека. Можно пронзить его сердце мечом, лишив жизни. Я выполню свой долг, долг твоего защитника, и навсегда избавлю тебя от страха. Заставлю забыть твоего сумасшедшего мужа.
– Мне горько признаваться в этом, но ты был прав. Родерик мне не муж и не имеет на меня никаких прав. – Лицо Пейтона озарилось радостью. – Так что я теперь не прелюбодейная жена, а просто распутная девица.
– Очень интересно. – Губы Пейтона коснулись темных завитков меж ее бедер. – Сейчас выясним, отличается ли распутная девица от прелюбодейной жены на вкус.
Не успел его ловкий язык проделать и трех быстрых движений, как Кирсти совершенно перестала интересоваться, к какому выводу он пришел, – ее волновало одно: только бы он не перестал ласкать ее, чтобы сообщить свое мнение.
Глава 16
– Ха! По-моему, с ним все в порядке.
Спросонья Пейтон с трудом осознал, что в комнате кто-то есть, но в следующий момент узнал этот громкий голос. Он сердито пробормотал что-то, почувствовав, что вместо теплой груди, которую он ласкал, ладонь его лежит на скомканной простыне. С трудом подавив желание немедленно отыскать Кирсти, которая выскользнула из его объятий с ошеломительным проворством, Пейтон повернул голову и сердито уставился на крупного светловолосого мужчину, стоявшего у кровати. Своей кузине Джиллианне он тоже не очень обрадовался, хотя нежно ее любил.