– Я еще ни разу не промахивался, – заявил Саймон.
– Ни разу?
– Ни разу. И точно так же бросаю камни. Отец говорил, что в жизни не видел такого меткого глаза. – Он нахмурился, заметив, что Бренда, пробившись сквозь толпу мужчин, идет прямо к нему. – Я же велел тебе оставаться в укрытии, пока все не кончится.
– Я видела, как ты целился, и поняла, что можно выходить из укрытия, – сказала Бренда, застенчиво улыбаясь окружившим ее людям – они с удивлением уставились на девочку. Впервые с тех пор, как Бренда поселилась в доме Пейтона, она заговорила: – я видела людей, которые били тебя, и плюнула на место, где они стояли, и прокляла их страшным проклятием, от которого они покроются бородавками и фурункулами.
– Так ты видела их, деточка? – спросил Пейтон, обнимая Кирсти. Он успокоился после того, как убедился, что ее рана хоть и болезненна, но не опасна. – Эти негодяи ускользнули, да?
– Да, – ответила Бренда. – Они догадались, что взрослые прячутся в засаде, и решили уехать в другое место.
– Ты не слышала, куда именно? Бренда кивнула:
– В пограничные земли. Собираются там разбойничать. Присоединиться к каким-то Армстронгам.
– Ты уверена? – Все вокруг захохотали. Пейтон едва сдержал смех, опасаясь за свою рану.
–Да, хорошо слышала Джиб сказал, что Армстронги – разбойники и убийцы. А Джиб и Уотти не вернутся?
– О нет, деточка, не вернутся. – Пейтон, не выдержав, рассмеялся и, поморщившись, схватился за раненое плечо.
Кирсти не сразу сообразила, почему все смеются.
– Они тоже твои кузены? – догадалась она наконец и лишь покачала головой, когда он засмеялся в ответ.
Глава 21
А дядя Эрик был прав, подумал Пейтон: проснуться и обнаружить, что к твоему горлу приставлено острие меча, не очень-то приятно. Еще дядя Эрик шутил, бывало, что ничто так быстро не охлаждает утренний любовный пыл мужчины, как вид четырех вооруженных людей, окруживших постель. Когда в следующий раз они встретятся с дядей, надо будет ему сообщить, что вид восьми вооруженных и очень сердитых мужчин не только охлаждает пыл, но может сделать импотентом на неделю. Было особенно обидно, что после десяти дней, когда он лежал рядом с Кирсти бревно бревном и только прижимал ее к себе в ожидании, когда затянутся их раны, именно в это утро он проснулся с ощущением, что готов заняться любовью. Но вряд ли стоило рассчитывать на то, что эти восемь вооруженных мужчин согласятся подождать час или около того, пока он будет предаваться плотским утехам. На лицах их было написано, что они буквально сгорают от нетерпения изрезать его на мелкие кусочки.
Разглядев как следует непрошеных гостей, окруживших его постель, Пейтон догадался о причине их кровожадности. Перед ним были члены семьи Кирсти. Черноволосые, с красивыми чертами, как и Юдард, у двоих глаза точь-в-точь как у Кирсти. Один из этих двоих был самым старшим, и Пейтон решил, что это ее отец.
Кирсти заворочалась, и Пейтон поспешил ее предупредить:
– Любимая, у нас гости.
Кирсти натянула как можно выше одеяло и уставилась на своих сородичей. После смерти Родерика дом Пейтона уже не охранялся с прежним рвением, и сейчас Кирсти очень пожалела об этом. На секунду ей показалось весьма забавным, что родственники расположились в строгом порядке: по нисходящей от старшего к младшему. Но она тут же одернула себя – должно быть, она еще не совсем проснулась, если что-то могло показаться ей забавным в этой непростой и даже опасной ситуации.
– Доброе утро, папа, – сказала она спокойно, обвела взглядом братьев и добавила: – Вижу, ты привел всех.
– Да. – Эльрик Кинлох, недобро прищурившись, посмотрел на дочь. – До нас дошла весть, что ты ранена. Потом в коротком письме ты уведомила нас, что твой муж мертв, сама ты легко ранена и поправляешься, что Юдард здесь и мне не следует волноваться.
– Тебе действительно не следовало волноваться. Обо мне тут очень хорошо заботились. – При этих словах двое ее братцев громко захохотали, однако свирепый взгляд отца заставил их умолкнуть. – Позвольте мне представить вам…
– Сэра Пейтона Мюррея. Да, наслышаны мы об этом распутном юнце.
– Не стоит оскорблять человека в его собственном доме.
– Стоит, если он голый лежит в постели с моей единственной дочерью.
– Он тоже был ранен, – поспешила сообщить Кирсти и указала на свежий шрам на плече Пейтона и синяки на шее. – Мы пережили очень тяжелое время.
Эльрик вложил в ножны свой меч, но поза его оставалась воинственной.
– И вам необходимо было ежечасно утешать друг друга, так?
– Когда мы вместе, удобнее ухаживать за нами. – «Нет, так не пойдет», – подумала она, глядя на сердитое лицо отца. – Итак, ты знаешь, кто такой сэр Пейтон Мюррей, но он-то не знает, кто ты такой. Согласись, человек должен узнать имена тех, кто врывается в его дом, размахивая обнаженными мечами. Итак, Пейтон, это мой отец, сэр Эльрик Кинлох, а это мои братья Педэр, Стивен, Колм, Малколм, Блэр, Айдан и Айкин, – сообщила иона, по очереди указывая на молодых людей, выстроившихся вдоль постели.
– Прошу простить меня за то, что не могу встать и приветствовать вас подобающим образом, – произнес Пейтон.
– Пейтон! – зашептала ему в ухо Кирсти, уловившая в его ответе вызывающие нотки. – Ты разве не понял, что я пытаюсь утихомирить своих родичей?
– Откровенно говоря, любимая, не понял.
Она решила не обращать на него внимания, поскольку он явно вознамерился вести себя как подобает мужчине: воинственно и с вызовом, а ей и без того предстояло справиться с восемью такими же воинственными.
– А теперь, папа, когда все познакомились друг с другом, может, вы оставите нас вдвоем ненадолго и…
– Я не оставлю тебя с этим глупцом. Ты и так пробыла наедине с ним слишком долго – и полюбуйся на результат! К тому же я не смог бы уйти, даже если б захотел.
– Почему?
– Кто-то тычет мне ножом прямо в зад.
Кирсти вздохнула:
– Каллум, это мой отец и мои братья. Они не сделают мне ничего плохого.
Каллум выглянул из-за высокого, широкоплечего Эльрика:
– Я в общем-то не о тебе беспокоился. Увидев, что эти люди крадучись пробираются сюда, я решил проследить за ними. Скоро я понял, что это твои родичи, но подумал, что они могут быть сердиты на сэра Пейтона.
– О Боже.! Только этого не хватало, – пробормотал Юдард себе под нос, входя в комнату. По взлохмаченным волосам и беспорядку в одежде было ясно, что его подняли с постели.
– А, бесстрашный охранитель сестриной добродетели, – насмешливо промолвил сэр Эльрик, вперив в него свирепый взгляд.
– Завтра же надо сделать на эту дверь щеколду, – тихо произнес Пейтон.
– Папа, почему бы нам всем вместе не отправиться в главный зал? – обратился Юдард к отцу. – Элис как раз накрывает вам завтрак.
– И оставить их наедине?
– Им необходимо остаться наедине, побыть вдали от посторонних глаз. Нельзя же в самом деле таким образом вести серьезный разговор.
– Может, я не хочу вести серьезных разговоров. Может, я хочу просто отдать парочку приказов, а заодно и произнести несколько угроз, от которых кровь стынет в жилах – чтобы уж меня наверняка послушались.
– А вот я хочу поговорить с тобой, – процедил Юдард сквозь зубы. – Прямо сейчас. Прошу тебя, папа.
Сэр Эльрик вздохнул:
– Хорошо. Но сначала попроси парнишку убрать нож от моего зада.
– Каллум! – в один голос крикнули Кирсти и Юдард.
Каллум закатил глаза и вложил нож в ножны.
– «Спасибо тебе, Каллум, что побеспокоился обо мне и пытался защитить мою шкуру от тех, кто крадучись проник в мою спальню с намерением отрезать от моей шкуры куски, которых бы мне потом сильно не хватало», – пробурчал себе под нос мальчик.
Пейтон широко улыбнулся ему:
– Спасибо тебе, Каллум. Мне бы и правда плоховато пришлось без отрезанных кусков.
– Может, тебе еще придется расстаться с ними, если ты сию секунду не прекратишь ухмыляться, – проворчал Эльрик и посмотрел на Каллума. – Есть хочешь, мальчик?