– Мисс Клейг, не подарите ли мне танец?
Амара вопросительно посмотрела на Уинни, и та одобрительно кивнула.
– Сочту за честь, милорд.
Оставшись одна, Уинни встала и вышла на улицу, чтобы насладиться прохладным воздухом. Вдруг кто-то схватил ее и потащил в темноту. Ей зажали рукой рот, чтобы она не смогла кричать.
– Не брыкайся. Это я, – прошептал Кенан, крепко обняв ее.
Встревоженная, она ударила его в плечо.
– Сумасшедший! Я так испугалась, что чуть не упала в обморок.
– Только не ты, моя сливочка, – возразил он. – Твоей смелости позавидуют многие мужчины.
Он уводил ее все дальше и дальше. Успокоившись, Уинни прошептала:
– Я не могу вот так уйти. Подруга…
– Мисс Клейг околдована обаянием и вниманием Лотбери. Она и не вспомнит о тебе в ближайшие два часа.
Уинни остановилась, сообразив, в чем состоял план.
– Не позволю обижать Амару из-за твоего… гм… желания остаться наедине.
Даже в темноте она почувствовала его усмешку.
– Не беспокойся, Уинни. Лотбери искренне наслаждается компанией мисс Клейг. Пусть пофлиртуют, пока ты насладишься моим… гм… желанием.
Рассмеявшись, молодые леди взялись за руки и побежали прочь от дома.
– У тебя, должно быть, глаза как у кошки.
– Признаю, я превращаюсь в зверя, когда ты рядом. – Кенан поддержал ее под локоть. – Там ступеньки. Осторожно.
Он провел ее вверх по трем каменным ступеням.
– Я слышала, как хозяйка, мисс Хейзел, рассказывала о новой постройке. Что это? Храм?
– Храм девственности, – многозначительно добавил он, и его низкий голос отозвался эхом в круглом сооружении с мраморными колоннами.
– Будь серьезнее.
Он слегка подтолкнул ее боком в арочный дверной проем.
– Обычно я всегда серьезен, когда дело касается тебя. Хочешь быть моей жертвой?
– Меня похитил умалишенный, – смеясь, сказала Уинни, и снова раздалось эхо. – Кто-нибудь может заметить нас. Лучше нам вернуться в дом.
У нее зашуршали юбки. Отступив на шаг, девушка уперлась ногами в каменную скамью.
– Кенан, здесь неудобно. Я словно барахтаюсь в пруду с чернилами.
– Не бойся.
Он обхватил ее за талию и прижал к себе. Она почувствовала его сильную грудь, плечи, ноги.
– Как я скучал по тебе!
Его пальцы скользнули вверх по корсажу, пробежали по груди и поднялись ласкать шею. Он прильнул к ее губам. Поцелуй был одним из незабываемых. Это был знак согласия. Она дразнила его языком, и ей стало приятно, когда он застонал. Рука его скользнула вниз, к груди. Он весь буквально трепетал, когда гладил ее податливое тело там, где оно не было сковано корсетом.
– Я слишком долго этого ждал, – шептал он, снова Целуя ее.
Вопреки темноте у нее словно радуга перед глазами переливалась. Казалось, силы оставляли Уинни, она все больше расслаблялась, все крепче прижималась к нему, вспоминая, что в прошлый раз ощущала то же самое.
– Нет, – молила она, не отрываясь от его губ. – Не здесь. Мы очень рискуем.
Он уже скинул костюм. Не в силах устоять, она расстегнула пару пуговиц на его рубашке и запустила под нее руку. Она чувствовала, как от ее прикосновений напрягаются мускулы его груди.
– Только ты и я, Уинни. – Кенан взял ее руки и положил на пуговицы своих брюк. – Здесь нет бала. – Они вместе расстегнули пуговицы. – Нет правил. Только благословенная ночь, окутывающая два любящих сердца.
Обнявшись, влюбленные закачались, словно в медленном танце.
Каждой клеточкой своего тела жаждала Уинни его прикосновений. И все же ей во что бы то ни стало надо было устоять.
– Платье, – чуть слышно произнесла она. Сообразив, что ее беспокоит, он ответил:
– Есть разные способы получить удовольствие, и не всегда для этого нужно раздеваться. Даже если очень хочется.
– Кенан.
– Я обезумел, Уинни. – Наткнувшись на скамью, он опустился на нее и посадил Уинни на колени. – Все эти дни… – Он подобрал ее юбки и дотронулся до ног. – Видеть тебя и не иметь возможности прикоснуться к тебе…
Она прочувствовала его мучения, дни одиночества и неутоленное желание. По сравнению с ее пылающим телом воздух казался прохладным. Когда он коснулся самого потаенного места ее тела, Уинни едва не задохнулась от рвущегося наружу желания.
– Не только я так страдал, – прошептал Кенан, покрывая поцелуями ее грудь, живот Ее тело ответило его настойчивым пальцам нектаром, которого он так жаждал. – Ты прекрасна. Я больше не могу ждать. Не мучай меня.
Он чуть приподнял, отодвинул ее, чтобы справиться с брюками, и ее юбки снова опустились, как были.
– Иди ко мне.
По неопытности она не знала, что значит его просьба и как выполнить ее. Не сдержав звук нетерпения, он придвинул ее ближе к себе. Снова запустив руки ей под юбки, он без труда приподнял ее за бедра. В темноте вдруг оказавшись в воздухе, Уинни ухватилась за него, веря, что он ее удержит. Кенан взял ее за ноги и показал, как его надо обхватить. Доказательство его желания и готовности прижалось к ее мягким намокшим завиткам.
Это было настоящее безумие, подкрепленное риском, что их застанут. Ей бы оттолкнуть его и броситься обратно к дому, прежде чем кто-нибудь заметит их отсутствие. Но страстные объятия Кенана заставляли ее пренебречь всеми правилами, всем тем, чему ее учили. С ним Уинни испытывала радость от открытия неизведанного. В их воссоединении заключалась какая-то сила. Ее любимый был так же уязвим, как и она; они оба связаны нитями желания, близости и любви. Если бы Кенан мог видеть ее лицо, он бы понял по ее глазам, что она это знает и что это является отражением и его мыслей.
Сейчас Кенан был сосредоточен на одном – удовлетворении плотского вожделения. Приподняв ее, он крепко обнял любимую и направил свое орудие в ее распахнутые врата. Его руки под платьем крепче обхватили ее бедра, и он углубился в нее, предвкушая момент, когда они перенесутся в другой мир, где нет никаких сословных различий.
– Ты тоже двигайся, – попросил он, целуя ей грудь.
– Так?
Она все правильно поняла и сделала, да так хорошо, что Кенан не мог не простонать.
– Еще.
Держа в руках ее нежное тело, он показал еще одно движение, которое могло свести обоих с ума. Она повторила его, почти сразив Кенана.
– Лучше?
– Да, – ответил он, глаза его бросали в темноту искры удовольствия. – Люблю имитационные упражнения. Они лучше всего подходят для отработки движений.
Уинни оказалась прелестной ученицей. Более того, если бы Кенан был в состоянии говорить, он похвалил бы ее за изобретательность, поскольку она с удовольствием добавляла кое-что и от себя. Его творчески настроенная богиня касалась его телом, затянутым в корсет, соблазняющим его сорвать с нее это препятствие. Кенан хотел ее обнаженной, чтобы покрыть ее всю поцелуями, оставить на ее коже свой запах. Но остатки благоразумия не давали ему отдаться целиком страстной любовной игре.
Несмотря на силу Кенана, именно Уинни задавала ритм. Всем своим изящным телом она то падала на него, то словно взлетала, доставляя неизмеримое удовольствие. В этой темноте любимая женщина была для него центром существования. Она обостряла все его чувства, и он был готов из кожи вон лезть, чтобы отдать ей как можно больше. Всего себя, до капельки. Кенан вернулся к ее губам, и их языки, как и тела, слились в таком наслаждении, какое только можно вынести.
Захваченная страстью, Уинни забыла обо всем. Дойдя до экстаза, она еле сдержала крик. Она пальцами впилась в плечо Кенана и выгнула спину.
Его тело ответило на призыв нимфы. Здравую мысль о том, что нужно выходить из нее, заглушило животное желание, инстинкт. Он еще раз подался всем телом вперед, поддерживая ее за ягодицы, чтобы войти еще глубже, и укусил за плечо, подавив таким образом свой крик в тот момент, когда извергся в нее.