Но всё-таки армейская дисциплина сказывалась в любом случае. Не имея приказа от императора и не зная, что с ним случилось, командиры окружающих охранных подразделений рёвом своих глоток всё-таки принудили подчинённых действовать как настоящих воинов, а не как перепуганных бессловесных скотов. Особенно в трёх местах на дальних перифериях долины, сообразительные офицеры заставили стрелков рассредоточиться, чтобы не мешать друг другу и вести непрерывную стрельбу по орлам катарги. И именно они нанесли наибольший урон разумным птицам. А нападающим элементарно не хватило бомбового и огненного запаса, чтобы окончательно порушить порядок в ставке армии, расположившейся на огромном пространстве. Основные жертвы среди нападающих были связаны с самонадеянностью: часть хозяев небесного простора вздумали убивать людей, проносясь у них над самыми головами.
А на верхушке башни единственный оставшийся в живых человек, продолжил борьбу за собственное спасение. По уговорам с Мурчачо тот не должен был снижаться до опасной высоты получения пули, пока его кормилец не подаст строго определённый сигнал: «Я готов!» Но ещё хоть как-то помочь до этого момента был обязан. Только что делать, следовало решить всё-таки человеку, и он попытался действовать.
Выбрался из-под крыла и первым делом подхватил с пола короткий меч и кинжал, которые находились на размочаленных телах телохранителей. Двумя прыжками метнувшись вперёд, попытался заглянуть в проём ведущей вниз лестницы. Оттуда неслись вопли, неразборчивые команды, лязг железа и поднимался дымок от тлеющего дерева. Оказалось, что верхний лестничный пролёт от взрыва раскололся и рухнул вниз, но солдаты уже надстраивали некое возвышение из непонятных остатков мебели. И одна голова в кольчужной шапочке уже готова была выглянуть наверх. Удар мечом по макушке, и тело солдата свалилось вниз, увлекая за собой поддерживающих его товарищей. Тотчас с нижнего этажа открылась пистолетная пальба, не давая Менгарцу больше возможности заглянуть вниз даже краешком глаза.
Тогда он отскочил назад и, сложив руки с оружием в виде стрелки, направил их на провал внутренней лестницы. А сам после этого шустро завалился опять на прежнее место за парапетом, прикрываясь от возможных осколков телом погибшей Чарины. И когда падал, думал только об одном: «Остались ли у Мурчачо ещё бомбы?»
Как оказалось – остались. Целых две штуки. Но зато орёл, для большей точности попадания и не желая больше рисковать жизнью друга, решил снизиться до самой оптимальной высоты. Понадеялся, что вокруг самой башни стрелки фактически больше не являли собой значительной опасности. При этом он совершенно не считался с грохотом пистолетных выстрелов. А зря! В момент снижения бравый орёл получил сразу три легких ранения. Пули хоть и маленькие для такого огромного тела, но всё равно спровоцировали злобный клёкот пострадавшего катарги и несколько излишнее проседание пернатого вниз.
Зато обе бомбы идеально точно попали в зев лестничного пролёта. И вряд ли кто внизу, по крайней мере, на верхнем этаже, остался после этого в живых. Да и сразу бросившийся к месту взрыва Менгарец успел рассмотреть, что и второй лестничный пролёт обрушился. А значит, можно было попытаться вырваться отсюда с помощью Мурчачо. Тем более что тот продолжал опускаться, уже зависнув на высоте десяти метров и сбросив вниз конец своего лассо с петлёй.
Тут уже было не до раздумий! Виктор отбросил меч в сторону, кинжал переложил в правую руку, а левую вскинул, стараясь попасть ею в петлю. Пернатый друг ещё резче провалился вниз, а заметив, что рука человека крепко ухватилась за верёвку и петля на ней затянулась, чуть приподнялся, делая натяжение, и, поднимая свою ношу, перенёс её над парапетом. А через секунду ринулся в сторону гор. Причём он не стал резко набирать высоту, потому что в таком случае мог стать гораздо лучшей мишенью для стрелков из винтовок, а летел очень низко, да ещё стараясь петлять в особенно густых клубах поднимающегося дыма.
В последний момент, уже отлетая от разгорающейся башни, Менгарец успел рассмотреть, что от её подножия довольно резво стартовала компактная группа рыцарей. Щитоносцы прикрывали плотно всё пространство у себя над головами, но всё равно в центре просматривался не кто иной, как узурпатор Севера. А значит, Павел Первый остался живёхонек и целёхонек. Раз бежал наравне со всеми. И, наверное, правильно делал, что не стал хорониться на нижнем этаже каменной башни. Она старая, стопорные балки ослабли от гнили, взрывов и времени, могли межэтажные перекрытия рухнуть вниз, сделав братскую могилу под собой, а то и вся башня могла завалиться целиком. К тому же, как раз к тому времени бомбардировка стала затихать: у орлов попросту заканчивался боезапас.