— У меня не так уж много поклонников, и я уверена, что, увидев его, буду заинтригована так же, как и любая другая женщина.
По какой-то непонятной причине после этих слов Элизабет Валери и Пенелопа обменялись мимолетными взглядами, в которых проскользнуло удовлетворение. Заметив недоумение Элизабет, Валери объяснила:
— Слава Богу, что ты согласна, Элизабет, потому что мы все трое находимся в затруднительном положении. Мы очень рассчитываем, что ты поможешь нам выпутаться из него.
— А какого рода это затруднение?
— Если б ты знала, — начала Валери как-то уж очень театрально, но Элизабет отнесла это на счет чересчур крепкого вина, которое лилось здесь рекой, — как долго мне пришлось упрашивать Черайз, чтобы она разрешила нам приехать на этот уик-энд!
Это Элизабет было уже известно, и она молча кивнула.
— Дело в том, что, когда Черайз сказала нам сегодня, что здесь должен появиться Ян Торнтон, мы все просто запрыгали от радости. Но она сказала, что он не обратит на нас ни малейшего внимания, потому что мы слишком молоды и совсем не в его вкусе…
— Возможно, она права, — сказала Элизабет, улыбаясь и не выказывая ни малейшего интереса.
— О, но он должен обратить на нас внимание! — призвав взглядом остальных девушек поддержать ее, воскликнула Валери. — Обязательно должен, потому мы поспорили с Черайз на сумму, которую выдают нам родители раз в три месяца, что он пригласит кого-нибудь из нас танцевать. А он скорее всего не сделает этого, если нам не удастся возбудить его интерес до того, как начнутся танцы.
— Вы поспорили на все свои деньги? — ужаснулась Элизабет столь экстравагантной забаве. — Но ведь ты собиралась купить на них аметисты, которые видела на Вестпул-стрит.
— А я хотела купить ту чудесную маленькую лошадку, которую отказался купить мне папа, — произнесла Пенелопа, снова вглядываясь в просвет между кустами.
— Я… я, возможно, могла бы и отказаться от пари, — сказала Джорджина, и Элизабет показалось, что ее волнует нечто большее, чем деньги, — не думаю, что… — начала она, но Пенелопа своим возбужденным вскриком не дала ей закончить.
— Он идет в нашу сторону, и с ним никого нет! Более удачной возможности привлечь его внимание у нас не будет. Только бы он не изменил направление.
Неожиданно это безумное пари стало казаться запретной игрой, и Элизабет фыркнула.
— В таком случае я предлагаю предоставить Валери почетную роль возбудить его интерес, так как это была ее идея и она больше всех восхищается им.
— Мы назначаем на эту роль тебя, — сказала Валери беспечным, но в то же время решительным тоном.
— Меня? Но почему меня?
— Потому что ты получила целых четырнадцать предложений, поэтому совершенно очевидно, что у тебя больше всего шансов привлечь его внимание. И кроме того, — добавила она для большей убедительности, — на виконта Мондвэйла произведет большое впечатление слух о том, что Ян Торнтон — человек-загадка, которого безуспешно преследовала в прошлом году сама Мэри Джейн Моррисон, — пригласил тебя на танец и оказывал тебе особое внимание. Как только Мондвэйл услышит об этом, он тут же примчится к тебе с предложением!
В соответствии с правилами этикета Элизабет ни разу не позволила себе выказать хоть малейшее предпочтение виконту и потому была неприятно удивлена открытием, что подруги догадались о ее чувствах. Конечно, они не могли знать, что молодой красавец уже сделал ей предложение, которое вот-вот будет принято.
— Решайся быстрее, он уже почти здесь! — воскликнула Пенелопа, перекрывая нервное хихиканье Джорджины.
— Ну, ну, ты согласна?! — торопила ее Валери, в то время как другие девушки начали отступать к дому.
Элизабет глотнула вина из бокала, который ей вручили, как только она вышла из дома в сад, и к которому она до сих пор не притронулась. Она колебалась.
— Хорошо, я попробую, — сказала она наконец, сверкнув улыбкой.
— Отлично. И не забудь: или он танцует с тобой сегодня вечером, или мы потеряем все свои деньги!
Смеясь, она дала Элизабет легкий ободряющий тычок в бок, затем крутнулась на каблучках своих атласных туфелек и умчалась вслед за смеющимися подругами.
Элизабет поспешно сошла с террасы на две ступеньки вниз и теперь, скрытая от взгляда изгородью, стояла на траве и оглядывалась, пытаясь решить, оставаться ей здесь или присесть на белую каменную скамейку слева от нее. Она двинулась к скамейке и устроилась на ней как раз в ту минуту, когда на кирпичных ступеньках раздался звук мужских шагов, раз-два — и она увидела его.