О столице бессмертных написаны такие строки:
В преддверии праздника город будто преобразился. А ещё на улицах, в крытых галереях и у павильонов Се Лянь заметил множество охранников – похоже, после нежданного визита Хуа Чэна небожители решили усилить бдительность. Торжество устроили на площадке под открытым небом. Над празднично украшенными столами витал аромат лучших вин, клубились благовещие облака[1], парили, словно снежинки, лепестки цветов. Небожители могли одновременно веселиться на пиру и любоваться луной.
Для простых смертных луна маленькая – сложите кольцом указательный и большой пальцы, и она как раз уместится между ними. Но в небесной столице всё иначе: она чистая, сияющая и подобна огромному нефритовому пологу, что раскинулся совсем рядом; кажется, стоит сделать шаг – и коснёшься её. В мире людей такой красоты вовек не увидишь.
Во главе стола, само собой, расположился Цзюнь У. А вот места остальных небожителей определялись множеством правил. Садиться к императору ближе, чем позволяло положение, было ни в коем случае нельзя, но и оказаться слишком далеко никому не хотелось. Се Ляню всё это было глубоко безразлично.
На пир в честь Праздника середины осени полагалось приходить в том облачении, в котором изображают тебя твои изваяния. Но у Се Ляня сейчас и статуй-то не осталось, поэтому он явился в белом даосском халате и широкополой конической шляпе. Впрочем, другой одежды у него попросту не было. Его чересчур скромный наряд бросался в глаза, поэтому он решил сесть туда, где будет привлекать поменьше внимания.
Однако стоило ему найти укромный уголок, как он немедленно столкнулся с Фэн Синем. Помешкав, небожители обменялись быстрыми кивками в знак приветствия. Фэн Синь собирался пойти дальше, но вдруг обернулся и спросил:
– Почему вы сидите здесь?
Принц решил, что по ошибке занял чужое место, и вскочил.
– Я думал, здесь свободно…
Фэн Синь открыл было рот, но тут Се Ляню издалека замахал Ши Цинсюань: он снова принял женский облик, и когда генерал обернулся и увидел его, то резко побледнел, будто встретил привидение, и поспешил удалиться.
– Ваше высочество, сюда! – позвал Ши Цинсюань.
Повелитель Ветра, любимец Небес, сидел на почётном месте недалеко от Цзюнь У. Многие небожители заозирались в поисках того, кому он машет и кричит. Сам Владыка, который до того сидел погружённый в свои мысли, тоже заметил Се Ляня и поприветствовал его лёгким кивком. Теперь принцу ничего не оставалось, как подойти к ним. Лан Цяньцю, ожидаемо, не было на празднике – поговаривали, что он занят поисками беглого Ци Жуна и заранее предупредил о своём отсутствии.
Ши Цинсюань выбрал для Се Ляня роскошное место рядом с собой, откуда открывался чудесный вид. Принц замялся: он не был уверен, что ему это по статусу, но не хотел обижать Повелителя Ветра отказом. Тогда тот чуть не силком усадил его и шепнул:
– Как народ разойдётся, я провожу вас к мальчику. Он, конечно, страшненький, зато очень покладистый.
Се Лянь рассы́пался в благодарностях. Повернувшись, он обнаружил рядом Мин И, тот мрачно крутил нефритовый кубок в руке, и пальцы его были белее камня. Се Лянь отметил про себя, что выглядит небожитель вполне здоровым – похоже, полученные в Призрачном городе раны успели затянуться.
– Рад видеть вас в добром здравии, Повелитель Земли, – поприветствовал принц.
Мин И кивнул – судя по всему, ему не хотелось разговаривать. А вот Ши Цинсюань, наоборот, всех присутствующих знал, и с каждым ему было о чём перекинуться парой слов: и с теми, кто сидел поблизости, и с теми, кто разместился за сто восемь тысяч ли[2]. Се Лянь восхищался его способностью помнить имена стольких небесных чиновников. Возле него, к примеру, сидел юноша лет восемнадцати-девятнадцати с точёным носом, глубоко посаженными глазами и слегка вьющимися тёмными волосами. Се Лянь его не знал, и юноша Се Ляня тоже. Некоторое время они смотрели друг на друга в замешательстве. Чтобы как-то сгладить возникшую неловкость, принц сбивчиво поприветствовал соседа по столу, и на этом всё закончилось. Се Лянь ещё раз огляделся и заметил, что Фэн Синь и Му Цин выбрали места на значительном расстоянии друг от друга, а прямо напротив него, увлечённые дружеской беседой, восседают трое небожителей.
Слева расположился мужчина в чёрных одеждах; судя по всему, бог литературы. У него были правильные черты лица, держался он легко и непринуждённо, при разговоре размеренно постукивал пальцами по столу, словно отбивая какой-то ритм. Весь его вид излучал спокойствие. Он показался Се Ляню смутно знакомым. Посередине сидел хорошо известный принцу Пэй Мин, а справа – господин в белых одеждах, небрежно обмахивающийся веером с иероглифом «вода» на лицевой стороне и тремя извилистыми линиями, символизирующими волны, на другой. Лицом юноша походил на Ши Цинсюаня и казался очень интеллигентным и утончённым, однако заносчивый взгляд выдавал в нём человека своевольного, не привыкшего к отказам. В глазах его читалось презрение ко всем и каждому. Се Лянь узнал Водного Тирана и подумал: «Точно, три опухоли…»