Хуа Чэн снял с Ци Жуна заклятие, и, к удивлению собравшихся, в облаке зелёного дыма посреди улицы появился мужчина, сидящий на корточках и обхвативший голову руками. Нелюди тут же учуяли его запах:
– Эй, неужто это Зелёный Демон?
Они окружили его, тщательно обнюхали и радостно захихикали:
– Да, он самый! Припёрся, хрен тупоголовый!
– Мало тебе в прошлый раз досталось? Хватило же наглости снова явиться!
– Найдите способ, как вытащить его душу из тела, не повредив оболочку, – распорядился Хуа Чэн. – И присмотрите пока за малышом.
– Слушаемся, господин!
Несколько прелестных демониц тут же обступили Гуцзы, подхватили его на руки и, напевая песенку, принялись убаюкивать. Остальная нечисть затеяла игру в салочки с Ци Жуном: тот, громко завопив, бросился наутёк, а демоны погнались за ним. Хуа Чэн с Се Лянем некоторое время наблюдали за этой забавой, а затем развернулись и направились в храм Тысячи Фонарей.
Они неспешно вошли в зал и приблизились к нефритовому столику для подношений, на котором по-прежнему лежали «четыре драгоценности кабинета учёного»: кисти, тушь, бумага и чернильный камень. Се Лянь в последнее время пребывал в мрачном расположении духа, но при виде письменных принадлежностей не удержался от улыбки:
– В прошлый раз я просил тебя чаще практиковаться в свободное время. Но, похоже, с тех пор ты так и не занимался каллиграфией?
Хуа Чэн откашлялся:
– Гэгэ, ты раздал всю еду, которой меня угостили за труды. Чем же я буду ужинать?
Принц, подражая его манере, вскинул брови:
– Не переводи тему.
– Я могу упражняться с мечом, но не с кистью. Когда тебя нет рядом, чтобы учить меня, я переживаю, что делаю всё неправильно, и с каждым разом совершаю всё больше ошибок.
Се Лянь поднял брови ещё выше:
– Саньлан, ты такой способный, неужели что-то тебе не под силу?
Хуа Чэн обмакнул кисть в тушь и с деланой скромностью ответил:
– Я серьёзно, гэгэ, позанимайся со мной.
– Начни, а я посмотрю, – вздохнул принц.
Се Лянь наблюдал за тем, как он старательно выводит строчки на бумаге, но уже на второй не выдержал и воскликнул:
– Остановись! Ты… В общем, хватит.
Ни к чему переводить хорошие письменные принадлежности.
Князь демонов, закончив иероглиф, повиновался и оторвал кисть от бумаги.
– Саньлан… пожалуйста, никому не рассказывай, что это я учил тебя каллиграфии, – покачал головой принц.
– Гэгэ, я правда стараюсь. – В голосе Хуа Чэна прозвучала обида. Прославленный князь демонов, гроза трёх миров, смиренно выслушивал замечания, словно ученик начальной школы.
Се Лянь, как в прошлый раз, взял его за руку:
– Давай попробуем снова. Только повнимательнее.
– Хорошо.
Они оба сосредоточились на письме, а спустя некоторое время Се Лянь как бы между делом спросил:
– Почему ты вновь выбрал «Думы в разлуке»?
– Мне нравятся эти стихи, – так же непринуждённо ответил демон.
– Мне тоже, но, может, у тебя есть и другие любимые произведения?
Стихотворение состояло из нескольких десятков иероглифов, и вдвоём они написали его уже множество раз, так что пришло время попробовать что-то новое. Однако Хуа Чэн не согласился:
– Давай всё же оставим это. – Он осторожно подул на бумагу, после чего улыбнулся. – Если я что-то люблю, то всем сердцем: в нём не остаётся места ни для чего другого. И так будет всегда, сколько бы лет ни прошло: хоть тысяча, хоть десять тысяч – это не изменится.
Се Лянь растерянно улыбнулся в ответ:
– Вот как?
– Да.
Повисла неловкая пауза, принц опустил руку и откашлялся:
– Такое постоянство достойно восхищения… Что ж, чу́дно, теперь попробуй сам. – Тут он вспомнил кое о чём и добавил: – Знаешь, похоже, Ци Жун захворал.
Хуа Чэн отложил бумагу и вновь взял кисть:
– Что болит?
Се Лянь перевёл взгляд в сторону:
– Говорит, у него жар. Однако я проверил: тело, в которое он вселился, здорово. Не может же он так реагировать на смену погоды!
– Как давно это началось?
– Должно быть, пару дней назад, сегодня был особенно сильный… – Но прежде, чем принц успел закончить фразу, он вдруг почувствовал укол беспокойства. Позади него раздался грохот, словно что-то свалилось с потолка. Принц резко обернулся:
– Саньлан?!
Кисть выскользнула из пальцев Хуа Чэна, оставив на белоснежной бумаге чёрную кляксу. Лицо князя демонов потемнело, он зашатался, одной рукой ухватился за край стола, а другой – прикрыл правый глаз.
Глава 127
Гора Тунлу вновь пробудилась, лишив всех демонов покоя