Се Лянь слушал, затаив дыхание.
– Люди сорвались с огромной высоты и на глазах у наследного принца сгорели в адском пламени. Я не смел взглянуть в лицо его высочеству: ничего нельзя было сделать – ни потушить огонь, ни спасти несчастных. Тех, кто не успел взойти на мост, накрыло волной лавы и запечатало пеплом. Отовсюду доносились вопли, стенания и проклятия – в жизни я не видел картины страшнее…
Се Лянь на мгновение представил себе это зрелище и содрогнулся, а советник продолжил:
– Оставшиеся жители Уюна обезумели. Они поджигали храмы его высочества, опрокидывали статуи, пронзали его сердце мечом, обзывали дрянью и никчёмной тварью. У божества нет права на провал! Небесные чиновники, которые только этого и ждали, накинулись на наследного принца с упрёками: «А мы говорили, что ничего не выйдет из вашей затеи! От вас слишком много бед, покиньте, пожалуйста, Небеса!» Его высочество не стерпел и воскликнул: «Почему вы не помогли мне?» Как глупо… С чего бы кому-то бескорыстно помогать ему? Напротив, другим его успех был невыгоден: если бы наследный принц спас жителей Уюна, у него на Небесах не осталось бы соперников. Думаю, он понимал это, но не удержался от вопроса. Никто не ответил, и его высочество низвергли. Он вернулся в мир смертных – больше не бог и не принц. Мы последовали за ним и неустанно твердили, что он сможет опять вознестись, и тогда он снова занялся самосовершенствованием. Однако это было поистине трудно – уж вы-то должны понимать…
Разумеется, Се Лянь понимал. Чем выше взлетишь, тем больнее падать. Сам он, изгнанный с Небес, встретил среди людей только равнодушие и злобу.
– Извержение вулкана продолжилось, и Уюн погрузился в хаос: всюду сновали беженцы, то и дело вспыхивали мятежи, не прекращались стычки с соседями. Люди пришли в отчаяние, и их любовь к наследному принцу обернулась ненавистью. Он не оставлял надежду помочь своему народу, но, как назло, именно в тот момент произошло ещё кое-что: другие божества стали оказывать милость жителям Уюна. Они не захотели бороться со стихией, лишь иногда даровали людям еду или целебные травы. То были жалкие подачки, но наследный принц не мог предложить и этого. Народ ухватился за спасительную соломинку и открыл свои сердца новым покровителям. Те немногие, кто ещё поклонялся его высочеству, переметнулись к другим богам. – Советник закрыл глаза. – Мы не хотели с этим мириться. Эти небожители палец о палец не ударили, чтобы спасти людей, пока была такая возможность, а наследный принц сделал всё, что было в его силах, – так почему им достались благодарность и почести, а его высочество обрёк себя на вечные муки? Я не мог перестать думать о том, что было бы, если бы он с самого начала умолчал о вещем сне и остался безучастным зрителем. Он ведь мог предоставить это на волю судьбы, а после извержения вулкана, подобно другим божествам, бросить народу кость – и народ был бы растроган до слёз.
– То есть до вас только тогда дошло? – бесстрастным тоном спросил Хуа Чэн. – Об этом стоило подумать с самого начала. Отдай человеку кусок своей плоти, и он будет благодарен. Но чем большим ты жертвуешь, тем больше от тебя требуют, и в конечном итоге от тебя останутся лишь выбеленные кости, а люди всё равно будут недовольны.
– Я не смел поделиться своими думами с его высочеством, – продолжил советник, – а он не делился тем, что у него на душе. Я не знал, приходят ли ему в голову те же мысли, что и мне. Дни сменяли друг друга, а лава текла и текла… Уюн погряз в кошмаре, и никто не знал, как положить этому конец. Однажды его высочество вдруг заявил, что нашёл способ остановить извержение вулкана, однако, когда он посвятил нас в подробности, мы очень сильно поругались.
– Он захотел принести человеческие жертвы, – догадался Хуа Чэн.
– Верно, – вздохнул советник. – Его высочество намеревался отобрать некое число злодеев и сбросить их в Медную Печь, чтобы унять её гнев. Мы четверо не всегда сходились во взглядах, но тут выступили однозначно против. Прежде его высочество не желал захватывать другие страны, не желал менять жизнь на жизнь. В чём теперь отличие? Мы открыто высказали свои возражения, спор перерос в драку. Этот разлад опечалил меня даже больше, чем беды, выпавшие на нашу долю, ведь мы всегда поддерживали наследного принца и служили ему опорой. Однако в тот раз в пылу ссоры мы не только дали волю рукам, кто-то бросил его высочеству в лицо, что он изменился и позабыл о своих истинных стремлениях. Это было слишком жестоко, просто невыносимо. Уж если даже мы против наследного принца, кто тогда займёт его сторону? В итоге я принял решение не вмешиваться и предложил оставить всё как есть, позабыть и о Небесах, и о смертных. Мы слишком устали… Но никто меня не послушал, и трое других духов-хранителей покинули его высочество.