Всё, я прощаю Унару его выкрутасы. Обожаю это место!
Теплые ладони Лея опустились на мои плечи, а Керн довольно протянул:
— Сердце радуется смотреть, как восторженно ты улыбаешься, — брюнет искренне улыбнулся. — Я люблю свой дом, но теперь, когда увидел твою реакцию, буду ещё и гордиться всей душой.
— А у вампиров есть душа? В книжках по-разному пишут, но больше — что её нет.
— У высших есть. Низшие, обращённые вампиры — уже нежить, у них души нет и быть не может, — пояснил старший из братьев.
Кстати, о братьях… Когда в красноватом полумраке замкнутого помещения на тебя смотрит голубоглазый блондин с тёплой улыбкой, в котором вампира ни за что не узнать — это одно, а вот когда пристально и заинтересованно рассматривает Керн… Последний на вампира как раз очень был похож.
Высокий, стройный. Даже худощавый, хотя и не тощий — на руках мускулы даже сквозь рубашку видны. Но в этом братья были схожи, а в остальном различались, словно небо и земля. Лей золотисто-рыжий, вихрастый. У Керна волосы прямые, чёрные. Только кончики чуть завиваются.
У обоих парней правильные черты лица, высокие лбы и светлая кожа, но младший весь в веснушках, а Керн аристократически бледен и «чист». У старшего прямые чёрные брови вразлёт, а у младшего светлые, изогнутые домиком. Добавить тёмно-карие блестящие глаза против ярко-голубых, учесть высокие скулы, узкий подбородок и яркие, чуть тонковатые губы — получаем портрет классического вампира из книжек. Интригующего, загадочного и… смертельно опасного.
Желание поёжиться сдержала с трудом. Идти чёрт знает куда на встречу с целым вампирским кланом расхотелось окончательно. Ещё этот красный свет… Жутко, если откровенно.
— А… когда солнышко зайдёт, здесь станет совсем темно? — сглотнув, спросила я нервно. — Может, лучше завтра, с утречка пообщаемся? А то я как-то устала совсем, да и подниматься долго…
— Вот на празднике и отдохнёшь, — взяв за руку, потянул к столбу в центре скалы Лей. — А темно не будет, не беспокойся.
— У меня ноги болят, — попыталась я настоять на своём.
Уж лучше где-нибудь в лесочке под кустиком переночую, чем…
— Долго, если вдоль стен идти, — возразил рыжий, — а так быстро.
Вообще, логично. Ступеньки расходились от столба к стенам своеобразными клиньями и потому имели треугольную форму. Выходило, у стен ширина каждой ступеньки достигала нескольких десятков шагов, а ближе к центру почти сходила на нет. На вскидку радиус внутренней окружности метров триста, если не больше. У меня с глазомером всегда проблемы были.
— Если ноги болят, я могу тебя понести, — предупредительно предложил Лей.
— Или я, — немедленного внёс своё предложение Керн. — С огромным удовольствием.
— Ещё чего! — собственнически обнимая за талию, категоричным тоном возразил брату младшенький.
— А мы почему сразу к столбу не пошли? — буркнула я, отстраняясь от загребущих ручек некоторых и одновременно пытаясь отпихнуть на задворки сознания возмущённое моей трусостью любопытство. Вот ему-то как раз безумно хотелось туда, где меня ожидал целый клан высших вампиров. Угу… Моему любопытству дай волю — голову в пасть льву запихнёт, чтоб узнать, какого цвета у хищника гланды!
— Хотелось увидеть твою реакцию на вид из Ребра, — пояснил Керн. — И вот ни на секунду не пожалели, честное слово!
— Вы эту скалу Ребром называете? — смутившись, попыталась я перевести тему. — Почему?
— Потому что рёбра защищают сердце, а здесь постоянно жили дети и жёны, — перехватил инициативу у брата Лей. — В давние времена это место было предназначено лишь для защиты. Тогда мы ещё не могли выходить из укрытий днём, чем и пользовались дроу, с которыми тогда воевали. К тому же шла борьба за главенство с прочими кланами, орки заглядывали, да и вообще…
— Именно, — кивнул старшенький. — Внутри Ребра дневной свет не наносил нам вреда. Этот минерал меняет спектр солнечного излучения, и в результате мы могли дать отпор врагу в любое время суток.
— То есть вы прямо тут жили? Внутри?
— Это было много тысяч лет назад, — оба улыбнулись моему изумлению.
— Если верить архивам и легендам, тогда не было этой лестницы, — повёл рукой брюнет. — Нижний уровень предназначался исключительно для обороны, на верхний вела узкая лесенка без перил, а дома крепились к верхнему ярусу.
— Как шарики на ёлке? — рассмеялась я дикой картинке, подкинутой воображением. — Или прилеплялись, как ульи к потолку?
— А зачем на ёлку шарики крепить? — не понял Лей.
— Для красоты, — пожала я плечами. — И не крепить, а подвешивать. Обычай моего прежнего мира. У вас на новый год не украшают ёлки?
— Нет, — покачал он головой. — Потом расскажешь. Но если «подвешивают», тогда, скорее, как шарики.
— А как же вы в дома попадали?
— Обыкновенно. Либо на крыльях, либо по системе канатов и цепей.
Упс, совсем из головы вылетело! Вампиры же в мышек превращаются! Вот дурында!
Тем временем мы по диагонали дошли почти до самого столба и принялись подниматься, но у меня возник вопрос.
— Но если вы все жили внутри скалы, кто помешал бы тем же дроу тупо взорвать её? Пусть бомб у вас нет, но магия…
— Этот минерал не только свет опасного для нас спектра не пропускает, но и магию тоже. Взломать двери невозможно. Они открываются исключительно перед членами клана.
— А если кого-то возьмут в плен?
— Тогда проход в Ребро откроется, но прежде весь первый ярус занимали ловушки для незваных гостей, а наверху сидели стражники с луками, загодя заготовленными колбами с кислотой и прочими сюрпризами.
— Ребят, — я притормозила, делая вид, что рассматриваю опорный столб, который начал мягко светиться. Снаружи уже совсем стемнело, судя по потерявшим прозрачность стенам. — А нам ещё долго подниматься?
Вопрос был не праздный. Ноги и вправду на дикое количество ступенек реагировали однозначно и начали жалобно поднывать.
— Нет, — хмыкнул Керн и, прежде чем я или Лей успели возмутиться, подхватил меня на руки и бегом понёсся вверх по лестнице. Я инстинктивно вцепилась в плечи вампира, удерживая внутри не только испуганный визг, но и тошноту.
Когда так быстро несёшься по спирали между тьмой с одной стороны, и красноватым свечением с другой — мутит, знаете ли. А если тебя при этом ещё с гневным сопением и рыком начинают нагло выдирать из рук несущегося с бешенной скоростью вампира другие руки? Тоже вампирские, кстати! Заорать бы, да скорости никто не снижал. В итоге встречный поток воздуха бьёт в лицо, голова кружится, тошнота подступает к горлу. И одно лишь любопытство радостно скачет под кожей и визжит от восторга. А-то! Приключение же! Вампиры, ночь, опасности! Я свихнусь. Если уже не свихнулась…
Сама не понимаю, как можно одновременно бояться, злиться и сгорать от любопытства. Но почему на Шайдаре почти всегда где-то в глубине таится щекотное ласковое ощущение, от которого хочется улыбаться?
Я не говорю про моменты отчаяния, там… иное. Были причины выть белугой, и весомые. Не хочу о них вспоминать. Суть-то не в этом. Как бы ни психовала, всё равно — ощущение дома не оставляло ни на миг. Уютное, тёплое, радостное ощущение принадлежности этому миру.
Пока вампиры перехватывали мою сжавшуюся тушку друг у друга, не прерывая скоростного подъёма, я мечтала поорать и одновременно… думала о нелогичности имеющегося в наличии желания смеяться в голос. Ага, и тихонько хихикала, зажмурившись и не разжимая губ. Эстафетная палочка, которую тошнит — это круто!
С таким восприятием мне уже в дурку пора! Хорошо, здесь меня и такую вот долбанутую принимают с радостью. Пусть даже не меня, а магию Нашкара. Зачастую — разницы никакой. Дура-то я дура, но не кретинка же? Наверное.
Во всяком случае, понимаю, что вся возня братцев-вампирчиков не за ради моих глаз. Мои лупалки для них более-менее приятное дополнение, а основная цель — магия Хранительницы, и та власть, которую та может дать. Если тут правит сильнейший, становится понятна мотивация моих спутников.