Она ждала. Ветерок быстро пробежал по листьям, обдав волной холода ее спину. Он оторвал взгляд от своих рук.
– Результаты могут оказаться неверными.
– Но они верные.
Ее руки вдруг сцепились в отчаянном жесте и опустились на колени. Питер дотянулся и разжал их, зажав одну руку между ладонями.
– Ну, тогда нам нужно будет придумать что-то, да? Он улыбнулся. Улыбка проникла ей прямо в сердце.
– Что именно? – спросила она.
– Дай мне подумать.
Никто из них не сказал ни слова в течение нескольких минут. Ветер становился все сильнее, и Дженни сжала замерзшие руки. Она удивлялась, о чем он мог думать? Затем он взглянул на часы.
– Уже шесть часов. Давай пойдем в наш ресторанчик, поедим спагетти.
В ресторане не было ни одного знакомого, и они сели в дальний угол, где их не было видно.
– Я не голодна, – сказала она, держа меню в руках.
– Тебе нужно поесть.
Смешное выражение вдруг пришло ей в голову: есть за двоих. Она почувствовала комок в горле.
– Я не могу, правда, не могу.
– Только немного супа. И я тоже поем суп. Я тоже не голоден.
Несколько минут они сидели молча. Дженни проглотила несколько ложек супа и положила ложку на стол.
– Господи, Дженни. Прости меня. Я чувствую себя, как неуклюжий, невежественный дурак. Я считал, что принимал все меры предосторожности. Я все делал, как надо. Черт возьми, я не понимаю.
– Ни в чем нельзя быть уверенным на сто процентов. – Ей было больно видеть его таким. Только вчера он был беззаботным, купил новую гитару и музыкальные записи. – Это и моя вина тоже. Я имею в виду, что мне следовало быть более аккуратной. Я была беспечной; я и есть беспечная. Уже поздно жалеть об этом.
Он быстро взглянул на нее.
– Слишком поздно что-то сделать?
– Ты имеешь в виду аборт?
– Ну да. Конечно, я подыщу лучшее место, где это будет безопасно. Господи, я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось! Ты должна это знать.
Она снова вздохнула. Такие глубокие вздохи продолжались весь день, словно ей надо было наполнить легкие.
– Я не смогу… Я не хочу… Не обращая внимания на срок, я не смогу, в любом случае.
Он очень осторожно спросил:
– Почему? Почему ты не сможешь?
– Даже не знаю. – Папина набожность, усвоенная ею, несмотря на все ее безразличие к религии?
– Если ты не знаешь, значит, все-таки можешь. Подумай об этом. Всегда это делали.
– Я знаю.
Девушка в колледже на старшем курсе сделала аборт. Все знали об этом. Она сумела закончить колледж со своим курсом и продолжала жить так, словно ничего не изменилось. Дженни невольно содрогнулась. Ее руки непроизвольно прижались к плоскому крепкому животу.
У нее еще не было никаких чувств к тому, что развивалось в ней. Что-то нежелательное и пугающее вторглось в ее жизнь, и все же она не могла убить это что-то.
Питер заметил ее жест.
– Там почти ничего нет, Дженни. Дюйм или два – может, и меньше.
Но это жизнь, цепляющаяся и растущая. Вырвать ее и выбросить, превратить в кровавое месиво… Ее мысли перепутались, и она взглянула в глаза Питера, беспокойные и вопрошающие.
– Ты должен поверить мне, Питер. Это может быть нормальным для некоторых – я никого не хочу осуждать, – но только я знаю, что я не могу.
Снова воцарилось молчание, пока он доедал суп. Потом он поднял голову, легонько ударил кулаком по столу, его губы плотно сжались.
– Что за черт! О чем, собственно, беспокоиться? Тогда мы поженимся, вот и все!
От огромной радости у нее в горле появился комок, и она чуть не подавилась от кашля. Однако спустя секунду сомнение охватило ее.
– Питер, я не собираюсь выходить замуж за человека, который «должен» жениться на мне и потом будет жалеть об этом. – Говоря это, она уже знала в глубине души, что ждет возражений.
– Дженни, дорогая, как ты можешь такое говорить, когда мы так относимся друг к другу? Это верно, сейчас не самое подходящее время для всего этого, но ведь мы все равно собирались пожениться позже, так что мы должны придумать, как это сделать сейчас. Не бойся. Я с тобой. – Он позвал официанта. – Принесите нам обед, пожалуйста. Мы оказались голоднее, чем думали.
И пока Дженни слушала, чувствуя огромное облегчение от потока его слов, он продолжал говорить.
– Прости меня за то, что я собираюсь сказать. Это все звучит глупо, я знаю, но факт есть факт, – ох, черт, ты видела все сама к чему стесняться? Мои родители – состоятельные, действительно, очень состоятельные люди. Но деньги не имеют большого значения. Я никогда и не думал об этом. Ты знаешь меня достаточно хорошо, чтобы понять, что я всегда внутренне протестовал против их образа жизни и некоторых из их идей, но в такой крайней нужде, как эта, – он улыбнулся, – в такой крайней нужде, как эта, деньги придутся весьма кстати.
От его доверительной улыбки на душе у Дженни стало удивительно легко. Быстро, спокойно он понял ее и нашел выход. Дженни, которая скорее имела склонность к скоропалительным поступкам и широким жестам, почувствовала силу в его спокойствии.
– Они поймут нас, без сомнения. Конечно, не очень приятно будет объяснять им все, но они непременно смирятся с этим. Послушай, мы же не первые, с кем это случалось, и далеко не последние. Выше голову, Дженни, и съешь спагетти.
Она так ясно представила себе картину из их будущего, что даже могла видеть все в цвете. Это будет небольшая квартира, две комнаты, может даже, одна, не на территории колледжа; они смогут ходить на занятия и ухаживать по очереди за ребенком. Они закончат колледж; она вернет все долги, когда станет юристом, вернет им все расходы из своего заработка, не Питера, потому что ей хотелось показать, какая она, и заслужить их уважение. Да, она заслужит их уважение, несмотря ни на что. И когда они увидят, каким счастливым она сделает их сына, они полюбят ее.