– По-твоему выходит, что подражание высокому – греховно? Да, мы бесконечно удалены от Господа, но человек, которого ты описал, всего лишь исполняет заповеди, божественные предписания. В чем же его грех? Ты призываешь пренебречь законом? Христос сказал, что пришел не нарушить закон, но исполнить его…
– Ой ли? – Ликтор склонил голову набок. – Так Он говорил, это верно. Но Он высказывал много вещей, в корне противоречащих друг другу. С одной стороны, возненавидь отца и мать и иди за Ним, а с другой – возлюби их, почитай их и опять же иди за Ним.
– Ты цитируешь апокрифическое Евангелие от Фомы, – возразил Челобитных.
Ликтор поднял брови:
– Ого! Я вижу, что ты более начитан, чем мне сперва показалось… Впрочем, это еще не значит, что ты не повторяешь услышанного, словно бездумный попугай.
– Ты не слишком любезен.
– Подражаю Христу… Он-то любезным не был… Ты говоришь о законе – но о котором? Христос имел в виду закон ветхозаветный.
– Хотя бы, – не отступал Челобитных. – Закон всегда один: не убий, не прелюбодействуй, не укради… Иисус углубил его, расширил, но не нарушил.
Хозяин расхохотался. Даже не расхохотался – заржал:
– Ничего себе – углубил! Ну, давай тогда обратимся к азам, коли не разумеешь. Вот тебе из Матфея, Нагорная проповедь: «Вы слышали, что сказано древним: „не убивай“; кто же убьет, подлежит суду. А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду…» Тебя ничто не смущает?
– Смущает, – откликнулся протодьякон. – Но я уже сказал, что мы удалены от Него бесконечно. Это не значит, что мы не должны стремиться… В стремлении уже заложена добрая воля, что не может быть греховным.
– Да? Ты так считаешь? Ну, едем дальше: «Вы слышали, что сказано древним: „не прелюбодействуй“. А Я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем».
Ликтор замолчал и выжидающе уставился на ликвидатора.
Тот пожал плечами:
– Я догадываюсь, куда ты клонишь. И что из этого?
– Если бы догадывался, то не стал бы спрашивать. Даю подсказку: мне не однажды приходилось сталкиваться с людьми, которых волновало: острил ли Христос? Много ли шуток излетело из Его уст? И вообще – обладал ли Он чувством юмора?
– Нет, – убежденно ответил Пантелеймон. – Острота и юмор вообще подразумевают несовершенство, несоответствие ожидаемого и действительного, а в Нем нет несовершенства.
– В Нем-то нет, – не отступал Ликтор, – а вот вокруг Него, в миру – сколько угодно. Ты вдумайся: если ты разгневался, то считай, что убил. Кому это по силам? Тебе разве не случалось разгневаться? Да покажи мне хотя бы одного, кто никогда не гневается! Хотя бы по делу! Гитлер и Сталин – не вызывают ли они в тебе чувства праведного гнева? Что бы ты сделал с ними, представься случай?
– Я в третий раз тебе повторяю…
– Бесконечно удалены от Него, – подхватил Ликтор. – Но зачем тогда Он затеял эту проповедь? Мне кажется, что Он своеобразно пошутил, ибо заповеди эти принципиально невыполнимы для человека. В них говорится об инстинктах. – Ликтор поднял палец. – О животном! А против инстинктов не пойдешь. Есть, например, четверохолмный рефлекс: человек вздрогнет от внезапного шума или отпрянет, когда на него бросится змея. Есть коленный рефлекс – хочешь, не хочешь, а при ударе молотком нога дернется… Как это изжить, скажи на милость? Как не прелюбодействовать в сердце, когда я мужчина, когда во мне играет кровь с гормонами? Ну а как тебе набившее оскомину «любите врагов ваших»?
Челобитных потерял терпение:
– Ты кощунствуешь. Если Писание набило тебе оскомину, то это еще не означает…
– Брось, – перебил его Ликтор, пренебрежительно махнув лапищей. – А «не творите милостыни вашей пред людьми с тем, чтобы они видели вас»? Как этого достигнуть? Получающий милостыню всяко увидит… Что это значит – «если око твое будет чисто, то все тело твое будет светло»?
– В твоих устах это значит только одно – богохульство, – решительно молвил протодьякон. – Я не желаю тебя слушить…
– Потому что ты заурядный ортодокс, – сказал Ликтор. – Примитивный. Тебе так легче, каждый твой шаг оправдан. Твердишь, как бестолочь, без понимания. Да возьмем хоть самое первое: «Блаженны нищие духом; ибо их есть Царствие Небесное». Что ты об этом думаешь, как разумеешь?
Пантелеймон не замедлил с ответом:
– А так и разумею: нищ духом лишь тот, кто знает свою нищету и тоскует по высшему. Такой получит Царствие.
– Замысловато, прямо-таки по-иезуитски. Ты, часом, не иезуит? А мне кажется, что можно понять проще, буквально. Нищий духом тот, кто и в самом деле нищ, и неважно, знает он об этом или нет. Проще говоря – свинья и сволочь…