Они соглашались. Они, еще недавно державшиеся хоть за какую-то гордость, увидели слишком много. Пленники, стараясь не смотреть друг на друга, выполняли ее условие – которое теперь стало куда хуже. Каждого из них выводили из клетки и заставляли босиком пройти по кровавому болоту, которое образовалось на месте смерти солдата. После этого они, окончательно сломленные, покорно опускались на четвереньки перед дикаркой, прижимались губами к ее грязным ногам, плакали, молили… Даже второй солдат пошел на такое. Стоило ли ожидать большего от обычных сборщиков?
Лорена с удивлением и нарастающим омерзением обнаружила, что и ей хочется подчиниться. Сквозь все ее ценности, убеждения и принципы пробивался тонкий жалобный голос зверя, который не хотел умирать в грязи, захлебываясь собственным криком. Разум, в котором все еще звучал вой солдата, искал оправдания. Это будет не поражение, нет, она просто подыграет дикарям, выиграет время, а уж потом, потом… Она обязательно… Они еще пожалеют…
Но Лорена вынуждена была признать, что это ловушка трусости. Ничего она уже не сможет, время тут ни при чем. Она получила возможность испытать свои силы – и проиграла так быстро, так позорно… Она не станет сильнее в плену, только потеряет себя. А если так, нужно вынести все до конца, чтобы Невио смог ею гордиться. Да и потом, в какой-то момент обратного пути не будет, даже если она пожалеет о своем решении.
Ее вытащили из клетки последней, уже после того, как рыдающих пленников увели с площади. Лорене тоже пришлось пройти по крови, успевшей остыть, потом – остановиться перед колдуньей. Желание преклонить колени мелькнуло – и пропало. Лорена не могла подавить нервную дрожь, волнами проходившую по телу, а вот остаться на ногах могла. В последнем усилии воли она смотрела на колдунью так, как и надлежало смотреть на безумное чудовище.
Колдунья, явно позабавившаяся с другими пленниками, снова нахмурилась.
– Надо же… Ты тоже будешь гордым куском мяса?
Хотелось ответить ей, сказать все, что она думает об этом дикарском племени. Но Лорена молчала, она слишком хорошо понимала: ее голос предательски задрожит, наполнится слезами, и любые правильные слова потеряют свой истинный смысл. Поэтому пленница только и сделала, что плюнула на ноги своей мучительнице.
От плевка колдунья дернулась, как от удара, да и толпа испуганно зароптала. Но судьбу Лорены это наверняка лишь ухудшило. Взгляд колдуньи, обращенный на нее, полыхал теперь живым пламенем гнева.
– Надо же, какие мы смелые… Как думаешь, сколько ты проживешь, наблюдая, как из тебя вытягивают внутренности? Или, может, ты с большим удовольствием посмотришь на собственные кости? Из них я закажу себе новую корону.
До Лорены только теперь дошло, из чего были сделаны украшения колдуньи. Из костей – наверняка человеческих, разломленных на части и покрытых сияющей краской. Костей тех, кто не преклонил колени.
Но даже это открытие не заставило Лорену передумать. Она лишь сильнее сжала кулаки, ожидая, когда все закончится.
В миг, когда колдунья наверняка собиралась отдать приказ кому-то из Глашатаев, вдруг заговорил юноша, стоявший за деревянным креслом.
– Мама, мне кажется, не стоит спешить.
Мама?.. Все-таки мать – колдунья сама должна была родить ребенком, чтобы сейчас рядом с ней стоял такой сын. Впрочем, для Лорены это не имело никакого значения.
– Только не говори, что тебе жаль, – поморщилась колдунья. – Потому что девица, что ли?
– Нет. Потому что офицер. И мне не жаль, я просто хотел напомнить, что мы редко ловим офицеров, а именно их горные воры охотней всего обменивают.
Это было правдой, пусть и известной немногим. Представители Обретенных гор очень редко соглашались на переговоры с дикарями и уж тем более на обмен. Но из-за офицеров такое иногда случалось, они были слишком ценны. А уж офицер уровня Лорены, умеющий обращаться со всеми типами доспехов, наверняка привлечет внимание…
Однако это был как раз тот позор, которого она надеялась избежать. У колонии сейчас сложный период, ей нельзя ничего терять, нельзя поддаваться на шантаж дикарей! Бывают сытые времена, когда на кону стоит не так уж много. Но теперь наступили не они, и Лорена рисковала всех подставить, это было куда хуже, чем самая мучительная смерть.
Колдунья перевела на нее взгляд, прищурилась – совсем по-звериному.
– Надо же, а ведь ты прав! – рассмеялась она. – Наша гордая плевательница даже хочет умереть, лишь бы ею не торговали, как вещью! Чем я только думала? За такую наглость смерть – слишком малая цена. Есть ведь наказания похуже!