– Неправильно, нехорошо, совсем не так, как я думала.
– Как мы можем следовать какому-то нелепому божественному плану, если ничего о нем не знаем? – спросил Малахия. Услышав его голос, Серефин немного расслабился.
– Заткнись, глупый мальчишка, – огрызнулась Пелагея.
Лицо Малахии помрачнело.
– Глаз, – сказала ведьма, поворачиваясь к Серефину. – Глаз! Где он?
– Кровь и кости, я не знаю! Я вырвал его из глазницы и оставил на вершине той горы, вместе с ним, – он указал на Малахию.
Пелагея медленно кивнула.
– Это объясняет, почему от вас обоих несет смертью.
– Люди не восстают из мертвых, – жалобно сказал Серефин.
– Но у вас получилось. Два транавийца, одержимые богами, против которых восстал ваш народ. Какая ирония.
– Я не… – начал Малахия, но Пелагея его прервала:
– И что теперь? Что ты будешь делать, sterevyani bolen? Koshto bovilgy? Вся эта сила, скованная цепями. Я знаю, чего он хочет, но знаешь ли ты?
Малахия раздраженно нахмурился. Серефин не был уверен, что Малахия когда-либо признавался в том, что чего-то не знает, и он явно не хотел делать этого сейчас. Черный Стервятник еле заметно покачал головой.
– Бог энтропии[1]. Древний, безумный…
– Слабый.
– Может быть. Но как скоро он восстановит свои силы? И я думаю, что ты ему в этом поможешь. Вас объединяет желание поглощать и уничтожать. Этот голод был с тобой еще до того, как тебя сделали таким, до того, как ты сделал себя еще хуже.
Малахия закрыл глаза.
– Многие пробудились. Маленькие bovilgy слетаются на бдение, чтобы почить смерть такого старого и могущественного существа. Их ты тоже поглотишь?
Он нахмурился, глядя на нее.
– Bòwycz?
Серефин уже не понимал, о чем идет речь.
Взгляд Пелагеи метался между Серефином и Малахией. Наконец она вздохнула.
– Расскажите мне все, что знаете о магии, какой она стала теперь – после удара и разрушения.
– Нет, – решительно сказал Серефин, в то время как Малахия заметно просветлел.
– Что ж…
– Нет, – оборвал его Серефин. – Не играй в эту игру.
Малахия бросил на него испепеляющий взгляд.
– Что-то сломалось, – сказал он, обращаясь к Пелагее. – Все взаимосвязано, да?
Ведьма слегка кивнула, и ее глаза закрылись.
– Разбито на осколки, да. Завеса разорвана. Вы ее разорвали, и теперь мы видим, как с каждой трещиной откалываются все новые куски. Как магия пробуждает тех, кто никогда не должен был возродиться. Что станет с миром, когда такая сила выльется из берегов? Сколько всего будет уничтожено, когда она расползется по миру?
Глаза Малахии сияли почти маниакальным восторгом, но все же у него хватило порядочности изобразить легкую обеспокоенность.
– Так много магии, так мало контроля. К чему это приведет? Ты – новое существо, порождение хаоса. Эта калязинская девушка – ночной кошмар, поджидающий во мраке. – Ведьма махнула рукой в сторону Серефина: – Ты тоже не смог уйти невредимым, хотя я думаю, что абсолютная божественность тебе не к лицу.
– Отлично, – пробормотал Серефин.
Он взглянул на Малахию. Маска Черного Стервятника слетела: юноша сгорбился на своем стуле, свернувшись калачиком. Бледный, маленький мальчик, которому показали, насколько он чудовищен. Серефин не был уверен, что жалость была правильной эмоцией, но в тот момент он ощутил именно ее.
– Ты говоришь, что избавился от бога, но он все еще говорит с тобой, не так ли? – спросила Пелагея, повернувшись к Серефину. Он кивнул. – Знаешь, что ты сделал? В лесу, который только забирает, забирает и забирает? В том самом лесу, где мы с вами находимся, в лесу, который наконец-то насытился, но совсем не надолго. Скоро он снова проголодается.
– Я… освободил Велеса, – ответил Серефин. Он не понимал, что это значило, и не знал ничего о калязинских богах. Ему не хотелось выпускать Велеса или Чирнога, но он не был достаточно силен, чтобы противостоять им. Он ни на что не годился. Может быть, ему не стоило возвращаться в Транавию. Его страна заслуживала более достойного правителя.
– Да, маленький калязинский кошмар положил этому начало, а ты – приведешь к концу.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь.
– Конечно нет. Транавийские мальчишки, вы брыкаетесь и кусаетесь, объявляете войну всему миру, но не знаете, вы вообще ничего не знаете.
– Но ты знаешь. Что насчет этих невнятных пророчеств, которые так и сыплются из твоего рта?
– О, вы уже нарушили порядок. Предсказания и пророчества не высечены в камне. Это всего лишь предположения о том, как может повернуться мир, если каждая фигура встанет на свое место. В них никогда не учитывался мальчик, готовый убить своего брата, так же как и мальчик, готовый убить бога.
1
Энтропия – в широком смысле слова это мера сложности, хаотичности или неопределенности системы: чем меньше элементы системы подчинены какому-либо порядку, тем выше энтропия.