— Продолжаем игру. Дмитрий Николаевич, ваша очередь!
Сенявин оглянулся на свою «эскадру» и поднял на крохотной мачте своего флагмана.
— Поворот на полтора румба лево! Увалиться под ветер!
— Корабль «Эгалите» не видит сигнала! — прокричал капитан-командор Карцев, выполнявший обязанности посредника.
— Пётр Кондратьевич, да с чего же вдруг он его не видит? — возмутился Дмитрий Иванович.
— Прекратить пререкания!
— Есть корабль «Эгалите» не видит сигнала! Капитан после боя пойдёт под трибунал и будет гильотинирован!
— А вам понравилось в шкуре якобинца, да, капитан-командор?
— Разговорчики! Следующий тур, господа. Продвигаемся!
— Итак, господин Сенявин, вы решили сбежать? — спросил Нельсон, наблюдая маневр «французской» эскадры.
— Как вы все понимаете, господа, мы сражаемся за французов, а значит, имитируем французскую тактику. Ведь они действуют именно таким образом, не так ли?
— Да. Пятнадцать — двадцать лет назад они поступали именно так. «Тактика испуганных» — вот как мы прозвали их манеру боя. А английский флот действует иначе! Главное, добраться до врага, выйти на пистолетную дистанцию, а там наши кэптены вцепятся в противника, как тот бульдог в шкуру быка! Скорострельные карронады, заряженные двумя, а то и тремя ядрами разом, разнесут орудийные палубы; картечь смётёт противника с квартердека. Нашим канонирам нет равных: мы делаем три выстрела, пока французы едва могут сделать два залпа. Так что, будь мы в действительности в открытом море, обмениваясь чугунными шарами — у вас не было бы шансов!
— Ваши карронады не достанут до нас, если мы выдержим дистанцию — резонно заметил Сенявин.
— Вряд ли вы сможете это сделать, не сломав при этом линию. Французы теперь не те, что при Бурбонах — с революцией их обученность сильнейшим образом упала.
— Господин Нельсон! Вы очень многословны, ваше высокопревосходительство! — вновь сделал замечание посредник Карцев.
— Это часть процесса обучения, не так ли? Ведь император Александр для этого и присылает в Морской корпус действующих адмиралов — чтобы кадеты прикоснулись к настоящей морской тактике, с подробнейшим её объяснением!
Следующим ходом корабли сцепились в ближней схватке.
— Принести курительницы! — воскликнул посредник.
Служители поместили на воде плавающие жестянки с фитилями, извергавшими едкий пороховой дым.
— Да тут ни черта не видно! — возмутился один из курсантов, юный Николай Штейнгель.
— Привыкайте, кадет, — отозвался с вышки Пётр Кондратьевич. — В настоящем бою вы окажетесь в ещё более жалком положении!
Следующим ходом колонны Нельсона вошли в разрывы в линии Сенявина. Между моделями кораблей разгорелся умозрительный «жаркий бой», а между командующими ими адмиралами — жаркий спор о результатах такого маневра.
— Ваш флагман потоплен, а корабль, возглавляющий вторую колонну, потерял весь такелаж — горячился Сенявин. — Признайте очевидное — атака на нашу линию не удалась!
— Мы разрезали вашу линию в двух местах. Ваш авангард оторван от кордебаталии и потерял своё значение — в сражении он более не участвует. Следующим шагом мы возьмём ваш флагман в два огня, и вашим лягушатникам уже ничто не поможет!
К месту боя уже спешили служители корпуса со складными столиками для вычисления результатов взаимных залпов. Они учитывали скорострельность, калибры, обученность экипажа каждого корабля; иногда для достоверности, чтобы определить ущерб от залпа, бросали кости, внося в ход игры обычный в бою элемент случайности. Для ближнего боя английский флот обладал заметным преимуществом — его вооружение и высокая обученность канониров позволяли наносить французам заметно больший урон, чем могли бы ответить им республиканские мореходы.
После долгого боя «французская» эскадра Сенявина, по всем расчётам, понеся тяжёлый урон, практически утратила боеспособность. «Капитаны» обменялись рукопожатиями и пошли буксировать свои модели в отведённый им шлюпочный сарай
* * *
Антон Антонович, дождавшись, когда Пётр Кондратьевич, наконец, освободится от своих «посреднических» обязанностей, подошёл к нему. Церемонно поклонившись начальнику Морского корпуса, он с самой дружелюбной улыбкою произнёс:
— Ваше Высокородие, я вижу, у вас образовательный процесс идёт на всех парусах!
– Какими судьбами в наших краях, господин Скалон? Как вы можете видеть, император Александр придумал забавную штуку — он периодически командирует строевых командиров в кадетские корпуса для обучения молодых офицеров теми, кто «нюхнул пороху» и знает, как всё происходит на войне на самом деле. И эти наши упражнения в Марлинском пруду, — одно их таких упражнений.
— И оно действенно? — с интересом спросил Антон Антонович.
— Безусловно! Здесь с участием настоящих боевых офицеров, мы одновременно прививаем курсантам понятие о морской тактике, и в то же время разрабатываем новые тактические построения и приёмы. В любом случае это много полезнее, чем три года заучивать наизусть латинские стихи, как это было при моём предшественнике!
— Это чудесно, капитан, но не следовало ли удалить с территории Корпуса праздношатающуюся публику? Тут могут оказаться совершенно нежелательные личности!
— Вы полагаете? У нас же нет ничего серьёзного — увиденное вами, Антон Антонович, это просто военная игра в рамках учебного процесса
— Если хотите знать моё мнение, — вмешался в разговор Гораций Эдмундович, подходя к Карцеву и Скалону в окружении стайки жадно внимающих ему кадетов — так всё это пустое, как впрочем и весь этот «Морской корпус»! Желаете иметь боеспособный флот, пригодный к тому, чтобы плавать в океанах — делайте так, как поступает истинная морская нация: отправляйте юных джентльменов на действующие корабли, под команду бывалых, опытных кэптенов. Сражайтесь в настоящих морских битвах, а не в этих потешных сражениях на мелководном пруду. Пересекаете океаны, хоть иногда выбираясь из лужи балтийского моря, — лишь тогда вас ждёт успех. Хотя, признаться, ваша сугубо сухопутная держава вряд ли когда-либо достигнет тех же высот, как и прирождённо морские народы.
— Времена меняются, — сухо ответил Карцев. — Лет двести назад португальцы и испанцы первенствовали на морях; затем их сменили голландцы. Теперь же Англия держит несомненное первенство, но кто знает, что будет далее?
— Ну, может быть, лет через двести Россия займёт её место, — со смехом отвечал Нельсон, отходя и продолжая хвастливо рассказывать окружавшим его кадетам какие-то случаи из своей морской практики.
— Какой неприятный тип! — заметил Скалон, глядя ему вслед.
— Да, надо признать, без меры самолюбив и любит пустить пыли в глаза! Однако дело своё знает, в отличие от многих других иностранцев, второпях набранных в последнюю нашу войну с Турцией! От иных из них нашему флоту чиниться откровенный вред…
— Император надеется, что вашими усилиями мы сможем обеспечить все наши флоты собственным кадром, без иностранных волонтёров. Как вы разместились в Петрегофе?
— Много лучше, чем в Кронштадте! Преподавание ведётся в настоящем дворце! Правда, расширение набора требует постройки новых корпусов, что делается ныне с большим поспешанием. Но главная беда — учителя. Придя на место начальника морского Корпуса два года назад, я обнаружил в учебной части полное неустройство. В образовании, даваемом кадетам, был просто какой-то хаос: отсутствие всякой системы, бессмысленное препровождение времени в классах. Учебников никаких не было; каждый преподавал что и как ему вздумалось по безтолковым запискам, диктование коих занимало большую часть классного времени.
Поставив себе за цель искоренить это зло, я принялся за составление руководств по всем предметам наук, проходимых в корпусе. Теперь составлены учебники по астрономии, навигации и высшей математики, готовятся пособия по алгебре, теории и практике кораблевождения — последние уже написаны Горацием Эдмундовичем, правда, на английском языке. Лишь теперь, после перевода в Петергоф началось у нас преподавание высшей математики и теории кораблевождения. И, если в Кронштадте мы сидели сиднем, не видя ни попечителей, ни шефов, то теперь всё разительно изменилось. К нам теперь командируют преподавать строевых офицеров, а лето мы проведём в практических плаваниях. Теперь вот, готовим некоторых наших кадетов для плавания на Мальту с новой эскадрой, на днях готовящейся к отплытию…