Тот. кто должен был знать расписание всего на свете, не знал одного - что и как будет у Нила. Он вертелся волчком. и его невозможно было застать. Причем планы постоянно менялись. И снова не было времени поговорить.
- Ладно, - сдалась Кэти.
В темноте спальни Лиззи и Мотти потихоньку перешептывались.
- Они уедут уже в конце недели, - сказала она.
- Я знаю… А я уже успел их полюбить, - ответил он.
Нил сообщил, что Кеннет и Кэй Митчелл уже вернулись и с нетерпением ждут возвращения детей.
- Я сказал социальному опекуну, что детям будет нелегко так сразу вернуться, и она согласилась. Очень милая женщина, ее зовут Сара. Она сказала, что мы можем отвести их навестить родителей пару раз, перед тем как они вернутся туда окончательно. Она пойдет с нами.
Кэти вдруг почувствовала безумную и, главное, беспричинную ревность. Это же была ее просьба! Ее! И именно ее добрейшие родители согласились приютить детей, которые, по сути, были никому не нужны. А сейчас прямо они всем понадобились - и бродяге-отцу, и пьянице-матери, и этой важной социальной работнице Саре!
- Хорошо, я найду время сводить их в эту «комнату ужасов», - согласилась она.
- Только не говори так при них. Ты же знаешь, как они все быстро схватывают! - взмолился он.
- Хорошо-хорошо! Я выясню, когда у меня будет время, и свожу их туда.
- Тогда надо выбрать время, когда свободны и ты, и я, и Сара.
- Но, Нил, это может быть вообще через год! Мы просто какую-то конференцию тут устроили. Это мое дело - вернуть детей туда, где им предстоит жить в скором времени, причем без угрозы для жизни. Это я к тому, что кое-кто не в себе, а корчит из себя нормального, а не о том, что я что-то там хочу проверить.
- Милая, я понимаю, что ты хочешь сказать. Но в данной ситуации это лучшее, что мы можем сделать в рамках закона. Мы должны держать в курсе социального работника, потому что, если что-то случится, мы будем чисты.
- Но мы знаем точно, что поступаем неправильно. Может случиться так, что Кеннета снова поманят звуки дальних странствий, а Кэй почувствует запах водки, и тогда…
Том никогда не видел Рики за работой. Раньше он производил впечатление расслабленного молодого человека, который ходит по вечеринкам и всех знает. Он вообще не представлял, какой толк будет ему от пяти-шести фотографий в журнале, был точно уверен, что это ошибка, что делать это совершенно ни к чему, что это выглядит как крупнобюджетный блокбастер, снятый в крошечной квартире в Стонифилде. Поэтому он никак не мог понять восторгов Марселлы. Она сидела с чашкой кофе и минеральной водой, а когда ее просили улыбнуться, каждый раз делала это просто очаровательно. И каждый раз получалось на удивление натурально, словно она улыбалась от души. Она сидела неподвижно, когда ей делали макияж, подкрашивали губы или поправляли и без того безупречную прическу. А Том, наоборот, постоянно шутил, дурачился, при этом чувствовал себя неловко и постоянно извинялся. Ему казалось, что все это никогда не кончится. Работа в баре по ночам, беготня с тарелками по коридорам и лестницам - все это ничто по сравнению с сегодняшними мучениями.
Но вот наконец, когда шикарные наряды были сданы в химчистку, а они с Марселлой остались вдвоем и снова надели родные джинсы и майки, Том повалился на диван, Марселла присела рядом. Она вся светилась от счастья, глаза ее горели.
- Спасибо, мой милый, милый Том! Прости, тебе, наверное, все это было жутко неприятно, - нежно сказала она.
- Да нет, просто очень напряжно. Мне кажется, я безнадежен.
- Нет, ты был великолепен. Они тоже так сказали.
- Марселла, сколько же у тебя терпения!
- А я обычно удивляюсь, как у тебя хватает терпения на твою работу. Например, приготовить такие маленькие суши… Я бы уже давно с ума сошла. Я же тебе говорила.
Она погладила его по лицу, и он почувствовал, как сильно забилось сердце.
- Это потому что ты ничего не ешь, - улыбнулся он ей. - Ты никогда не сможешь ощутить вкус по-настоящему, как это делают люди менее стройные, чем ты.
- О, наверное, рано или поздно я все-таки почувствую к этому вкус, - пообещала она.
Он знал, что этого не случится. Даже на детских фотографиях Марселла выглядела худенькой, почти бесплотной.
- Увы, мне надо идти, - сказал он, поднимаясь.
- Серьезно? После всей проделанной работы?
- У нас много дел. Кэти работала сегодня целый день одна, пока я тут позировал. Надо пойти помочь ей.
- Да, конечно, иди! Просто это «позирование», как ты его называешь, еще может принести пользу твоему делу.
- Марселла, ну будь ты хоть немного серьезной!