Они бросили уток в костер, чтобы опалить им перья и немного поджарить, и вдоволь попировали в ту ночь, под конец весело бросаясь друг в друга костями. Старая Мать с удовольствием высасывала из костей мозг, запивая его свежей водой из страусиных яиц. Все женщины племени не отрывали глаз от новичка — им нравились его повадки и физическая сила. И даже мужчины вскоре с радостью приняли незнакомца в свой круг.
Семья оставалась на берегу озера, питаясь убитыми Шипом утками, пока они не закончились. Шип не сидел у костра вместе с другими мужчинами, выдалбливая из камня инструменты и обтесывая копья. Он был какой-то беспокойный. Высокой он напоминал большого ребенка, который своими выходками стремится привлечь внимание взрослых. Без всякой на то причины он прыгал, резвился, скакал и гримасничал перед их удивленными взорами. Однако спустя несколько дней члены семьи, и первая из них — Высокая, стали догадываться, что новичок проделывает все это не просто так.
Он изображал перед ними разные события.
Зрители из далекого будущего, скорее всего, назвали бы его бездарностью, но членов семьи Высокой по-настоящему завораживали те сценки, которые он разыгрывал. Развлечения были им неизвестны, а тем более рассказ о прошлых событиях. Но когда они научились понимать его жесты, звуки и мимику, перед ним стали разворачиваться короткие истории. Это были примитивные сценки, в которых Шип изображал охоту, в конце которой люди победоносно тащили в лагерь ногу жирафа, или показывал, как удалось спасти ребенка, который чуть было не утонул, или изображал яростную схватку человека с крокодилом, закончившуюся гибелью человека. Шип заставлял их смеяться, хлопать себя по ляжкам, плакать и утирать бегущие по щекам слезы, замирать от страха и удивленно фыркать. Еды на этом озере, оставленном зверями, было маю, вода была отвратительной и солоноватой на вкус — рыба в озере погибла, — но Шип заставлял забывать про голод и жажду, снова и снова рассказывая забавную историю о том, как он получил свое имя. Зрители были готовы до бесконечности смотреть, как он падает в «терновый куст» и как искажается от боли его лицо, когда ему выдергивают из ягодиц шипы.
А однажды ночью он поразил их окончательно, внезапно перевоплотившись в другого человека.
Он поднялся со своего места у костра и принялся, шаркая, как-то странно кружить, прижав левую руку к груди и приволакивая левую ногу. Сначала они озадаченно смотрели на него, а потом поняли. Он стал похож на Скорпиона! Почувствовав внезапный ужас, они обернулись посмотреть, здесь ли Скорпион, не завладел ли Шип каким-либо образом его телом? Но тот сидел на месте, пораженно глядя на Шипа. Левая сторона у Скорпиона все больше немела, поэтому он почти не мог пользоваться левой рукой и ногой.
А потом, на глазах у изумленных людей, Шип резко сменил позу и пошел, раскачивая бедрами и делая вид, что он набивает рот едой. Нашедшая Мед!
Ноздря сердито и испуганно вскрикнул, но кто-то из детей засмеялся. А когда Шип, взбив свои длинные, вымазанные глиной волосы так, что они встали дыбом, пошел мелкой семенящей походкой, и все узнали Малышку — тут уже рассмеялись и остальные.
Скоро уже все безудержно хохотали, и представление превратилось в игру. Он медленно тащился, рассматривая палку, и все кричали: «Улитка!» А потом начинал чесаться спиной о дерево, и они кричали: «Шишка!» А когда он посадил себе на спину маленького мальчика, сцепив его руки у себя под подбородком, а ноги прижав к своим бокам, — изображая сгнившую шкуру Льва, — все завизжали от смеха, хватаясь за животы.
Шипу доставляло удовольствие развлекать их. Эта семья была похожа на его собственную: они искали одну и ту же еду, ходили по древним тропам и жили по одному заведенному обычаю. Женщины с детьми собирались вместе, мужчины — отдельно от них, но тем не менее все боролись за выживание семьи. Пока мужчины строгали копья и тесали из камня ручные топоры, женщины приводили себя в порядок и занимались воспитанием детей. Гнев стремительно поднимался и быстро утихал. Они точно так же ревновали и завидовали, дружили и враждовали. Старая Мать своими кривыми ногами, усохшей грудью и тем, как она жевала пищу своим беззубым ртом, напоминала ему Иву из его племени. Ноздря с Шишкой были похожи на его братьев.