Рен хотел вывести Мирель наружу и отправиться с ней во дворец, его беспокоило ее состояние — она была похожа на бездушную куклу. Не заметь ведьма у входа скрюченное тело в самом начале, сейчас бы и не обратила внимания на него, но девушка внезапно застыла.
— Не пойду… Никуда не пойду без нее… — выдавила Мира.
— Хорошо. Можешь быть рядом с ней. — прошептал Даррен.
Этот день обещал быть для всех необычайно сложным.
Два гроба возвышались рядом. Они были украшены белыми ликорисами и золотыми лилиями. Вокруг стояло много драконов, в их числе находились и жрицы храма, где проходило прощание с умершими.
Возле распахнутого окна, там, куда не приближались другие, стояли две сломленные души. Ведьма и дракон не были близко знакомы, но переживали одни эмоции на двоих и вместе сторонились других. Они были обвенчаны со скорбью, поручителем же стала жадность. Потеряв в один день своих близких, они отчасти понимали чувства друг друга. Мира еще в самом начале, не говоря ни слова, протянула ему платок, демонстративно вытерев свои слезы.
Внутри них поселился жалкий страх пробуждения, отчего, казалось, стоит увидеть все своими глазами, и придется признать свою утрату.
Безжизненные глаза Миры смотрели в пустоту. Все казалось ей размытым и неточным. Слезы служили доказательством жизни в ее теле. Сейчас была лишь тленная отрешенность, время истерики закончилось ближе к утру, после чего на Миру навалилась усталость и апатия. Вся ее жизнь перевернулась с ног на голову. Ей хотелось закрыть глаза и притвориться спящей.
Она не понимала, как будет смотреть в глаза королю и королеве, не понимала, как останется здесь или как вернется домой. Все ее воспоминания так или иначе были связаны с Айрис, которая теперь лежала перед ней и выглядела белее самого снега. Как она встретит новый день без нее? Как продолжит жить дальше?
Будто для нее не было места в мире без Айрис, которая была ближе всех остальных и всегда оставалась рядом. В голову Мирель пришла глупая мысль, что стоило еще при первой встрече украсть эту снежинку и спрятать ото всех, не давая какой-либо опасности приблизиться к ней. Алчное желание присвоить себе то, что уже упустил, иронично, не правда ли?
Была лишь холодная пустота. Бескрайняя пустота, из объятий которой им не хотелось вырываться. Страх пробудиться и испытать реальность происходящего не отпускал. Ни Джасперу, ни Мирель не хотелось просыпаться. Будто их сердце периодически брали в тиски и заставляли замирать его, пока эти двое задыхались то ли от боли, то ли от приходящего в себя разума.
Джаспер не спал всю ночь. Он не обращал внимания на нещадную боль в руках. Эта ночь была наполнена особенной мелодией, которая не смолкала ни на секунду. Не раскрывая глаз, он играл и играл, молясь услышать рядом нежный голос любимой. Вероятно, умершие люди слышат больше слов любви, чем живые.
Армель сидела за дверью, боясь, что песня оборвется. Девушка не понимала, стоит ли рассказать ему о просьбе Калии сразу, ведь она ошиблась, считая, что он проживет какое-то время без нее. Принцесса не была уверена, что даже ребенок остановит его, казалось, он уже принял окончательное решение.
Чуть позже ко всем должно было прийти понимание обстоятельств, от которых стало бы еще более горько. Мгновения счастья мелькали бы перед глазами и казались несбыточной мечтой, которая ускользнула прямо из рук. Не хватило лишь доли секунды.
Даррен стоял неподалеку, не пытаясь навязаться. Он собирался следовать приказу своей пары. Они провели ночь вместе, пока Рен утешал ее и просто был рядом, а наутро она кое о чем попросила его:
— Не подходи ко мне сегодня, иначе я решу, что могу расплакаться перед всеми, как ребенок.
Дракон понимал, что сейчас ничем не поможет Мире, лишь вызовет гнев своими попытками утешить. Она не нуждалась в этом, как и Джаспер. Рену казалось, что его желание помочь оскорбит их чувства и обесценит их горе.
У него было полно работы, решение которой требовало немалых усилий. Найденный в пещере эльф был приведен в сознание и посажен в камеру для дальнейшего допроса, но был забыт на какое-то время. Даррена глодали другие мысли, среди которых не было места для предполагаемого сообщника.
Дракон размышлял о состоянии своей пары и думал о том, как она поступит дальше. Решись она сейчас же вернуться к себе, он бы отрекся от всего и направился за ней. Никакие клятвы богам не могли сравниться с чувствами к ней. Он боялся ее ненависти, но понимал, что ничего странного бы не произошло, поступи она именно так. Они были виновны в смерти ее подруги, и не было никаких оправданий, которые могли бы снять с них ответственность.