После того как стало известно, что скоро у них будет дочь, они объединились со многими богами, чтобы хранители вняли их словам. Было внесено предложение сдерживать магию детей и оставлять их с родителями, и лишь после полноценного взросления решать дальнейшую судьбу. Одним из примеров служила Айрис, жизнь которой складывалась, как у обычной представительницы этого мира. Да, силы девушки были впечатляющими, но с мощью бога сравниться не могли. Простой маг с некоторыми особенностями, которые не принесли бы хаос в течение времени, был безобиден. Поэтому изначально затеряться среди магов было более хорошей идеей, так как это не породило бы подозрений, как, например, непонятно откуда взявшийся у драконов ребенок.
— Люди так быстро растут. — высказался бог смерти.
— Безусловно. Сейчас она должна была быть примерно мне вот досюда? — спросил Арун, рукой отмечая середину бедра. — Зато здесь ее время застынет.
— Я не умру? — напряглась Айрис, обращая внимание на их разговор. Она сидела в объятиях своей матери, которая никак не могла ее отпустить, впрочем, девушке было довольно комфортно в руках Севады.
— Конечно, нет. Ты дочь вечных богов, как ты можешь завершить свою жизнь человеческой смертью? — поразился Арн.
Означало ли это, что она больше никогда не увидит родных? Больше никогда не услышит голоса тех, кто любил ее и поддерживал в трудные моменты, вместе с ней радуясь мгновениям счастья?
Айрис довольно бесстрастно приняла Севаду и Аруна как своих родителей, пусть внутри нее и была незначительная толика сомнений насчет своей адекватности, но это не означало, что при этом она хотела бы потерять всех остальных. Девушка похолодела от понимания всех проблем, что принесла ее смерть.
Севада погладила дочь по спине, осознавая, что для нее это было не такое радостное событие, как для них самих. Они с Аруном изначально предполагали, что все будет протекать именно таким образом, поэтому были готовы к любому решению дочери, каким бы оно ни оказалось.
— Я могу как-нибудь вернуться? — тихо спросила Айрис. — Пусть для вас человеческая жизнь весьма коротка и быстротечна, но я хочу провести оставшееся время с людьми, которые много для меня значат.
Она тревожно ждала отказа, понимая, что боги тоже не всемогущи, да и зачем им потворствовать ее желаниям? Вероятно, им даже должно быть неприятно от ее вопроса. Она почти мгновенно пожалела о своих словах.
— Мы все понимаем. — Богиня бросила предупреждающий взгляд мужчинам, которые замолкли от неудобного вопроса. — Когда мы решили проблему с твоим пребыванием с нами, то первоначально хотели забрать тебя сразу же, но ты была счастлива среди людей и очень огорчилась бы нашему появлению, поэтому было решено дождаться твоей смерти, и мы не собирались ускорять ее. — объяснила Севада. — Твоя привязанность к смертным — наша вина, поэтому мы абсолютно не против твоего временного возвращения, но не хочешь немного погостить у нас, и могу ли я приходить в твои сны? Мне бы очень хотелось иногда видеться с тобой? — Блестя глазами от ожидания, она сжала руки дочери и придвинулась к ней поближе. Улыбнувшись, Айрис кивнула, выдохнув от облегчения.
— Я тоже ничего не имею против этой идеи, но есть кое-что, о чем я бы хотел с тобой побеседовать. — сказал Арун, не зная, как начать этот разговор, который его безумно заботил. — Надоедливый дракон, который пристал к тебе. Как ты к нему относишься?
— Он о Карлайле. — усмехнулась богиня, наблюдая за недовольством Аруна, ведь ее очень забавляла его реакция. Он давно не вел себя так ревностно и негодующе.
Послышалось какое-то грохотанье, на что мужчина лишь сокрушенно вздохнул и мрачно попросил прощения, быстрым вихрем выйдя наружу. Что-то снова оглушительно прогрохотало, а злющий Арун возвратился.
— Почему именно он? В тебе же половина моих сил, при большом желании ты можешь создать ребенка даже с тараканом, так зачем тебе эта рептилия? — с отчаянием спросил он, утомленно потирая переносицу. Пусть он и лукавил, говоря подобное, но никто не знал, на что будет способна будущая богиня, когда обретет полные силы.
— Я не уйду, пока вы не дадите нам поговорить. — раздался вопль, на что Арун закатил глаза и снова вышел, бурча себе под нос анафемы.