— Как называется это место? — спросил я.
— Сие — Адмиралтейский луг, свободное от застройки пространство, дающее обзор перед адмиралтейскими укреплениями, — объяснил Протасов. — Ежели придется палить из пушек, отражая наступ врага, то надобно, чтобы с бастионов и куртин было все видно окрест, дабы картечами поражать неприятеля беспрепятственно! А это — Невская першпектива!
Проехав среди добрых каменных домов обывателей, выглядевших очень по-европейски, мы миновали Строгановский дворец, и оказались вдруг перед крайне странным сооружением. Лента замерзшей реки, каньоном разрезавшая стену домов, говорила мне, что это, несомненно, мост. Но что за странные гигантские конструкции устроены сверху него?
— Что это, Александр Яковлевич?
— Мост через Фонтанку. Я ведь уже рассказывал вам это, ваше высочество!
— Отчего же он так странно выглядит? Что это за крыша сверху него?
Протасов улыбнулся; усмехнулся в заиндевелую бороду и наш возница.
— Я уже рассказывал вам назначении сиих сооружений, ваше высочество. Это журавли-противовесы для разведения моста! Если по Мойке идет баржа или шхуна, то мост разводится в стороны, а эти устройства, создавая противотягу, облегчают сей процесс!
Мне стало стыдно. Вот я, историк, называется!
— Неужели по Мойке тоже ходят корабли?
Тут кавалер мой рассмеялся уже откровенно.
— Ну, господин мой, Александр Павлович, вы нынче, за городом были всего ничего, а совсем всё позабыли! Корабли тут не ходят; корабль суть судно трехмачтовое, крупное, и здесь ему будет, конечно же, тесно. А вот баржи и шхуны заходят под выгрузку, да! В Адмиралтейские анбары да на Галерную верфь именно тут завозят лес для строительства и кораблей, и галер…
Так, от Протасова, я и узнал, что «корабль» — это не всякое судно, а именно трёхмачтовое. Так что шутки на тему «судно — это в больнице, а в море — корабль», как оказалось, совершенно не соответствуют действительности.
Мы ехали дальше; из ноздрей лошади валил пар, частыми толчками вырывавшийся из её мощных лёгких. Разумеется, никакого Казанского собора с его колоннадою на привычном месте не было: до постройки его ещё очень далеко. Зато на углу имелся другой, островерхий собор в барочном стиле, название которого я не знал, а спросить не решился.
Проехав через ещё один, довольно узкий канал, мы увидели громадный одноэтажный Гостиный двор, у которого толпился народ, а далее, за ним — симпатичное трехэтажное, крашенноё желтою охрою здание. На удивление, выполнено оно было не в барокко, а в строгом классическом стиле.
— Аничков дворец, — прокомментировал Протасов. — Князя Григория Алексеича Потёмкина здание! Всего тридцать лет назад ведь считался загородным домом императрицы Елизаветы Петровны, а вот теперь, до заставы-то, скакать и скакать! Ефим, — крикнул кавалер возчику, — сворачивай тут, дальше ничего примечательного нет, дома и дома! Да сворачивай, куда ты заехал!
Вдруг мы оказались на неширокой площади. До моего слуха донеслись надрывные, истеричные крики, крепкая ругань, и какие-то странные то ли удары, то ли щелчки.
Обернувшись, я увидел посреди этой пощади грубо сколоченный, дощатый помост, и обступивших его людей. На помосте этом стоял человек, до пояса раздетый, несмотря на мороз; тут же, рядом, стоял здоровый мужик в красном кафтане. Вот он взмахнул рукой, и размашисто хлестнул полуголого здоровенным бичом! Тут только я заметил что первый, раздетый по пояс человек был привязан к столбу. Кнут звонко щелкнул по спине наказуемого, да так, что тот хрипло, надсадно взвыл.
— Да поехали уже отсюда, дурак! — рассердился Александр Яковлевич, и кучер взмахнул поводьями. Я понял, что мы случайно увидели торговую казнь.
Свернул налево, мы резво пошли берегом Фонтанки, вздымая за санями снежную пыль.
— А это — Летний дворец! — сообщил Протасов, указывая на массивное двухэтажное здание перед нами, с почти плоской крышей, украшенной многочисленными статуями и балюстрадой. Судя по мощному слою снега на изящных полукруглых лестницах, в Летнем дворце никто не жил. Даже под снегом видно было, что здание это уже сильно обветшало.
Когда мы проехали мимо еще одного моста через Фонтанку, я увидел справа по ходу движения, на другом её берегу, большие складские здания.
— Соляной городок, — пояснил Александр Яковлевич. — Тут магазины для разных припасов, городу потребных, главным образом, соль и вино. Раньше были тут Партикулярные верфи, для постройки судов гражданских, но лет пятнадцать назад перенесли их на Выборгскую сторону, вон туда, за Гошпиталь!