Видимо, от него заразился и я. К счастью, у меня корь протекала довольно легко — отделался небольшим повышением температуры и порошками, которые по настоянию врачей пришлось глотать наравне с Константином. Зато нас с братом разделили, чему я был несказанно рад, — наконец-то у меня нашлось время подумать и почитать в тишине и покое.
Что мне предпринять? С чего начать, чем продолжить? Как много вопросов… а дальше, я уверен, будет ещё больше!
Как вообще решаются все проблемы в мире? Предшествующий жизненный путь, учеба, пусть и в провинциальном, но всё-таки, ВУЗе, позволила мне выработать некоторые правила на этот счёт, применимые почти ко всем случаям. Сначала собирается подходящая информация — всё, что необходимо знать по проблематике для дальнейшей работы. Затем — начинаются размышления, анализ того, что удалось выяснить. При этом, бывает, я прихожу к выводу, что моих наличных знаний недостаточно для твердого и уверенного решения стоящей задачи: тогда надо раздобыть дополнительные сведения.
Третьим шагом можно считать поиск возможного решения — перебираются все возможные варианты, в том числе и самые экстравагантные. Затем следует принятие решения — обдумывание всех, ранее найденных вариантов, их сильных и слабых сторон, и выбор из них оптимального.
Пятый шаг — продумывание этапов и путей выполнения принятого решения, шестой — реализация, ну и, наконец, проверка результата: достигнуты ли искомые цели, и если нет — значит, надо возвращаться к первому пункту.
Понятно, раз я оказался на такой неожиданной и, прямо скажем, завидной позиции, надо сделать как можно больше для Отечества. Цесаревич — это уже «о-го-го», а император — вообще запредельный объем власти! Применив его правильно, можно облегчить участь десятков миллионов людей, спасти сотни тысяч жизней, далеко продвинуть вперед промышленность и науку, возможно, предотвратить кровавые войны, геноцид, эпидемии, ускорить развитие медицины, санитарии, открытие лекарств, да просто, вообще всё! Возможно даже, удастся повести дело так, что той вспышки, что забросила меня сюда, никогда не будет… Но вот, как? С чего начать, в данном случае?
Мне девять лет. Ко мне никто не относится серьёзно. Я не имею денег, не могу распоряжаться своим временем, не могу встречаться с нужными мне, интересными мне людьми. У меня на шее висит придурковатый братец, с которым мне надо общаться и играть; периодически я должен посещать еще более придурошного папашу, увлеченно превращающему своих солдат в механических, нерассуждающих болванов. В ближайшее время я вряд ли смогу повлиять на что-либо. Хотя…
Если правильно поговорить с «бабушкой-императрицей», может быть, получится хоть чего-то добиться уже сейчас? Приобрести какую-то самостоятельность, хоть немного приблизить то время, когда я смогу хоть на что-то повлиять? Каждый день на счету, каждая минута моего бездействия буквально стоит кому-то жизни! Я должен попытаться, просто должен, но так, чтобы, ни в коем случае не рисковать. Слишком высоки ставки!
Надо поговорить с ней… Да, решено. Но, рассказывать правду, пожалуй, не стоит. Прежде всего, могут признать сумасшедшим, со всеми проистекающими прискорбными последствиями. Во-вторых, даже если любящая бабушка мне поверит, как она отнесется к тому обстоятельству, что в тело обожаемого внука вдруг вселилась душа какого-то плебея-прощелыги, пусть даже, и из далекого будущего? Ведь получается, что чужой сын, чужой внук заместил родную кровиночку, а его теперь что, готовить на русский престол? А что бы тогда не первого встречного, какого-нибудь нищего или крепостного? Разницы никакой!
Нет, случившееся надо скрывать изо всех сил. Никто не догадается, если только я сам не признаюсь. Странности моего поведения — а они, непременно, будут, я не смогу в чем-нибудь не проколоться, — спишут на наследственность, на впечатлительность, на вредное влияние учителей. В сущности, мне повезло, что императрица сейчас в «длительной командировке». Когда она вернётся, конечно, заметит, что я изменился, — но ведь за полгода любой может перемениться, тем более — ребенок. А что касается гатчинского семейства, то они так редко меня видят, что для них перемены моего поведения тоже кажутся объяснимы.
А всё-таки хорошо, что рядом есть братик Костя! Я могу многое потихоньку узнать от него, могу примерятся к нему, иной раз даже попросту повторять его действия, и, тем самым, хоть немного скрыть своё невежество. Конечно, знаний французской грамматики и умений танцевать котильон мне это не добавит, но, хотя бы поможет скрыть большую часть моего невежества. А французский и танцы надо срочно нагонять!