— А как называется наша болезнь? Я просто запамятовал! – спросил я, ни к кому особенно не обращаясь.
— Ветрянка. И, я уже неоднократно указывал вам, Ваше высочество — отроку, прежде чем задать вопрос, сидючи за столом, надобно спросить разрешения! — заметил мне Александр Яковлевич.
Кавалер Кости, Остен-Сакен, почему-то не делал своему подопечному таких замечаний, но я решил с Протасовым не спорить.
— Итак, господа цесаревичи, теперь у вас будет свободных несколько дней. Пока отдыхайте после болезни, а там вновь возьмёмся за учёбу, — сообщил Николай Иванович. — Но, господа, отчего же столь скуден ваш стол?Позвольте прислать вам с нашей стороны тарт а ла Бадре и крем-брюлле!
— Да! Да! непременно! — заорал вдруг Костя и в восторге бросился лупить серебряной ложкой прямо по столу. Выглядело это столь дико, что даже флегматичный Остен-Сакен, переменившись в лице, бросился его успокаивать.
— Ну, что же, — улыбнувшись с видом, показывающим, что шалость Великого князя понятна и вполне извинительна, Николай Иванович с самым любезным видом слегка поклонился вновь, — рад видеть вас в добром здравии! Позволено ли будет с десертом прислать Коленьку и Серёжу?
— Конечно! Виват, Николя! — прокричал Костик, и носастый царедворец, продолжая благожелательно улыбаться, очень тактично и тихо нас покинул.
Первоначальный шок постепенно проходил. Вскоре слуги принесли подносы с бисквитным тортиком и чашки с «крем-брюлле». Последнее оказалось густым и сладким кремом, покрытым вкуснейшей карамельной корочкой. Не без удовольствия совместив одно с другим, я пришёл к выводу, что жизнь здесь, пожалуй, не так уж и плоха.
Глава 2
Закончив трапезу благодарственной молитвой, мы оставили слуг убирать столы и отправились в соседнюю «гостиную» комнату.
Гостиная эта оказалась просторной комнатой, предназначенной для нашего с Константином обучения, но применяемой по большей части для игр. Стены в ней были покрыты белой камкой с большими разводами и изображениями зверей; вдоль стен стояли стулья, обитые шелковой желтой материей. В глубине находился такой же жёлтый диван и маленький полукруглый стол, крытый деревянной мозаикой; две громадные круглые печи в глубине занимали два угла, а между окнами помещался ещё и стол белого мрамора с позолоченными ножками.
В комодах у стен лежали наши игрушки, — деревянные лошадки, сабли, игрушечный домик, барабаны, и множество оловянных солдатиков; были ещё куклы Петрушки, арапа, турка, разные механические штуки, часть которых уже не действовала; посередине комнаты стояли деревянная горка и невысокие качели, вид которых, должно быть, сильно расхолаживал желание моего брата к какому-либо учению. После окончания уроков сюда приходил играть мой брат Константин. Явились также ещё двое мальчиков — Серж, постарше меня, и Николя, чуть младше Константина. Дети эти, как я догадался, были какими-то родственниками того носатого господина.
К моей несказанной радости, Костик и мальчики начали играть меж собой, что позволило мне сбежать в свою спальню.
Протасов было увязался за мною, но я попросил его оставить меня одного.
— Александр Яковлевич, я несколько устал с дороги, и после болезни ещё чувствую слабость. Право, идите лучше в помощь господину Остен-Сакену! Эти буйные господа явно его не слушаются! А я ту просто пока полежу!
— Хорошо, Ваше Высочество, в этот раз можете отдохнуть, но помните, праздность после обеда прескверно отражаются на фигуре вообще, а наипаче — на талии!
Наконец, я мог осмотреть и свою спальню. Как и все почти помещения в Зимнем Дворце, она имела несуразно высокий, под 6 метров, потолок. Комната была оштукатурена и расписана богатой живописью, фресками в античном вкусе по золоченому фону; такой же был и карниз; паркет великолепного рисунка был сделан из пальмового, розового, красного, черного и других видов тропического дерева. В глубине спальни находился узкий альков, украшенный колоннами из искусственного мрамора, по углам от него находилось сразу две полукруглые, как и в гостиной, изразцовые печи. Ещё в помещении имелось два больших трюмо: стояли они одно против другого, причем одно из них помещалось между окнами, другое же находилось между двумя арками алькова Тут же имелись два дивана, упиравшиеся в печи; напротив стояло два шкафа, рядом с ними — две узкие одностворчатые двери. Одна из дверей, как оказалось, вела к «известному месту», другая в комнату, оканчивавшуюся большой стеклянной дверью, и предназначавшуюся для прислуги и хранения лишних вещей.