— Кэрол, это ты?
Вздрогнув и перепугавшись, она поспешно бросила трубку. Он не мог этого сказать, ей послышалось! Она никогда больше не поддавалась искушению услышать по телефону его голос. Все, что она могла придумать, чтобы объяснить Патрику то, что они уехали и не могут быть с папой, а так же чтобы предотвратить попытки мальчика связаться с ним, с Рэем или дедом — она сказала, что они вынуждены прятаться от врагов Джека, которые хотят их найти и убить, чтобы ему отомстить. Поэтому папа не может с ними связаться, так как за ним следят, и они не могут ему даже позвонить. Сказать, что Джек, например, умер, Кэрол бы не смогла, да смысла в этом не было, потому что Джек время от времени мелькал на экранах телевизоров. Этим же она могла объяснить и конспирацию. Уверенный в том, что за ними охотятся бандиты, Патрик держал язык за зубами, не выдавая никому ни их настоящей фамилии, ни настоящего имени мамы, ни того, кто был его папой. Кэрол понимала, что это не может длиться вечно. Патрик рос, и она понимала, что не сможет долго его удерживать, что придет время, когда он поймет, что к чему и захочет встретиться со своим отцом. Ей придется держать ответ перед сыном за то, что она сделала. Она не знала, что тогда ему скажет. Не может же она рассказать о том, что его обожаемый отец на самом деле собой представляет, скольких он погубил, и почему ей пришлось от него бежать. Кэрол думала об этом и о том, что делать дальше. Она склонялась к мысли уехать туда, где Джек был не известен, куда не дошла его слава, где Патрик не мог ни услышать о нем, ни увидеть по телевизору. Где она могла сказать, что его папы больше нет… Патрик еще маленький, он отвыкнет за это время от него, подзабудет и не будет страдать так, как если бы она сделала это сейчас. А может быть, она не станет противиться и позволит Патрику встретиться с ним, и будь что будет. Не смотря ни на что, ее мучила совесть за то, что она разлучила их и утешалась мыслью, что совсем скоро они встретятся, обретут друг друга, отец и сын. Может быть, Джек поостынет к тому времени, и отпустит ее и ее близнецов, не причинив никакого вреда. А Патрик сможет жить и с ним, и с нею, как она когда-то и хотела. Кэрол чувствовала, что так и сделает, скорее всего, понимая, что не имеет никакого права отбирать у Патрика отца, а у Джека, каким бы он ни был, единственного сына. И пусть Джек не простит ее, пусть сделает, что хочет, лишь бы детей ее не тронул. Все равно эта жизнь не доставляла ей никакой радости. Главное, сейчас все хорошо, у нее, у Джека и у Рэя. Они живы, ее проклятие их больше не преследует. Никто не умирает. Это главное. А время покажет.